Случайный рыцарь

Не самая плохая идея. Но вдруг раздается громкий хрип, который издает Эдисон, вытягивая большую черную голову ко мне. Освобождаюсь из хватки Дрейка и обнимаю двумя руками коня за шею.

– Ох, дружище, – шепчу я. – Мне так жаль. Но теперь все будет в порядке, обещаю.

Он умиротворенно ржет, словно говоря: «Ты думаешь, я не в порядке? Я тебя у-мо-ля-ю. Я бы их всех разогнал».

– Мы должны позвонить шерифу, – говорю я Дрейку.

– Только после того, как я уведу тебя внутрь и умою. Надо посмотреть, насколько сильно ты пострадала.

– Со мной все в порядке.

– Чушь. Я прекрасно знаю, что такое «в порядке», милая. – Он ослабляет веревку на шее Эдисона. – Ты так грохнулась, чуть не перекувыркнулась. Иди скорее в дом, я тебя осмотрю. Это моя работа.

Не понимаю, почему он продолжает играть в эту игру «я-забочусь-о-твоей-безопасности», если легенда накрылась медным тазом. Но, очевидно, причина есть. Неважно, заботится он на самом деле или нет, у меня нет выбора. Ближайшая неотложка находится в тридцати милях.

Вздохнув, я отпускаю Эдисона, чтобы Дрейк мог стянуть веревку с его шеи.

– Я даже не знаю, обо что споткнулась.

– Растяжка.

– Рас… чего? – Наверное, я неправильно его поняла, поэтому переспрашиваю: – Что ты имеешь в виду?

– Растяжка. Эти уроды натянули ее там, где ее не видно. Я позабочусь о том, чтобы ты не споткнулась об нее на обратном пути.

Он похлопывает Эдисона, затем обхватывает обеими руками мою талию.

– Попроси коня подождать в амбаре. Я закрою загон после того, как отнесу тебя домой.

Я хмурюсь. Чем больше узнаю, тем меньше смысла вижу в происходящем. Какого черта кто-то будет устанавливать растяжку на ранчо из-за кражи старой лошади?

– Я и сама могу дойти, большое спасибо, но где же этот провод?

– Там, – указывает он. – Он тянется через дорогу, привязанный к двум соснам. Я кричал, хотел предупредить. Я почти догнал тебя перед тем, как ты грохнулась, опоздал всего на секунду.

Напрягаю глаза в темноте, но ничего не замечаю.

– Я не вижу.

– Это рыболовная леска, она практически незаметна. Сейчас она почти у земли, ублюдки наехали на нее, когда удирали.

– Как ты это видишь?

– Привычка. Тренировка. Я не дам тебе споткнуться об нее еще раз.

– Хм, вот и отлично. Не думаю, что забуду этот опыт в ближайшее время. – Я все еще пытаюсь рассмотреть леску. Как только мы начинаем движение, я вижу невдалеке едва различимый проблеск, а также борозды на земле.

Их оставила я падением.

– Ты говоришь, что кричал? Я не слышала.

– Ничего удивительного. Ты была слишком сосредоточена на беге. – Он останавливается, достает карманный нож и обрезает леску. – Я уберу все это утром.

От внезапного жжения в колене я вздрагиваю, когда мы снова начинаем идти.

– Зачем они это сделали? Поставили растяжку? Зачем они вообще пытались украсть старую, черт возьми, лошадь? – Я бросаю взгляд через плечо. – Без обид, Эдисон.

Конь идет за нами, уходя дальше от амбара, чем обычно.

– Почему он идет за нами? – спрашивает Дрейк.

Я пожимаю плечами.

– Потому что он всегда так делает, когда чувствует, что что-то не так. Он вернется в амбар, когда мы войдем в дом. Чуть позже вынесу ему конфету.

У меня начинает болеть все: руки, ноги, колени, лицо… Несколько шагов до крыльца даются с трудом, особенно болит правое колено.

Когда мы входим в дом, от одного взгляда на лестницу, ведущую в ванную комнату, меня наполняет страх.

– Я, пожалуй, воспользуюсь уборной рядом с кухней.

Дрейк не отвечает, но его хватка усиливается. Одной рукой он обнимает мою талию, а второй поддерживает за предплечье.

Я не возражаю. С его помощью поднимаюсь по ступенькам крыльца. Должно быть, я грохнулась достаточно сильно, и в моей голове что-то перемкнуло. Потому что нет ни одной разумной причины, по которой я должна чувствовать себя комфортно в объятиях этого незнакомца.

Чего бы на самом деле ни добивался Дрейк Ларкин, я не могу не признать, что он настоящий Аполлон в татуировках. И прямо сейчас его хватка – единственное, что удерживает меня в вертикальном положении. Я успеваю доковылять до кухни, когда острая боль простреливает колено, вынуждая передохнуть.

– Я тут присяду на минутку.

Он не выпучивает глаза и не охает в изумлении, но в свете кухонной люстры я понимаю по выражению его лица, что выгляжу я как зомби.

«Прекрасный», вернее, как я уже говорила, диаметрально противоположный «прекрасному» день. Я не могу прямо сейчас пойти в ванную, чтобы привести себя в порядок. Не желая, чтобы он догадался, я говорю:

– Ты пока можешь пойти позвонить шерифу. Чем раньше мы напишем заявление, тем лучше.

Дрейк не отвечает. При его помощи я опускаюсь на стул и глубоко вздыхаю. Ладони печет. Я поворачиваю их к свету. Под кровью и грязью в ранках видны мелкие кусочки гравия.

– Давай я возьму салфетку и…

– Нет. – Если бы я просто упала, я бы посмеялась над этими ссадинами. Но здесь другое – кто-то нанес мне умышленный вред. – Позвони шерифу, Дрейк. Я справлюсь. Пожалуйста.