Случайный турист

– С северо-востоком покончено, – сказал он. – Дальше, наверное, займусь югом.

– Замечательно. – Согнувшись в три погибели, Джулиан копался в ящике стола. – Отлично. Хочу кое-что тебе показать. Куда же оно, черт побери… – Побагровевший, он выпрямился и подал Мэйкону синюю бархатную коробочку: – Рождественский подарок твоей сестре.

Мэйкон поднял крышку. На подкладке из белого атласа лежало кольцо с бриллиантом. Мэйкон взглянул на Джулиана:

– Что это?

– Как – что?

– В смысле, это… как назвать-то… праздничное кольцо? Или скорее…

– Это обручальное кольцо, Мэйкон.

– Обручальное?

– Я на ней женюсь.

– То есть на Розе?

– Что тут странного?

– Ну, я…

– Если она, конечно, согласится.

– А ты ее еще не спрашивал?

– Спрошу в Рождество, когда преподнесу кольцо. Я хочу, чтоб все было чин чином. Старомодно. Как думаешь, пойдет она за меня?

– Вот уж не знаю, – пожал плечами Мэйкон. Роза-то, конечно, согласится, но будь он проклят, если порадует новоявленного жениха.

– Должна пойти, – сказал Джулиан. – Знаешь, мне тридцать шесть, но с ней я точно школяр. В ней есть все, чего лишены эти девицы из моего дома. Она такая… настоящая. Хочешь правду? Я даже не переспал с ней.

– Избавь меня от подобных деталей, – поспешно перебил Мэйкон.

– Я хочу, чтоб у нас была настоящая брачная ночь, – поделился Джулиан. – Чтоб все как положено. Чтоб я вошел в реальную семью. Господи, как же это удивительно, когда две разные сущности сливаются в одну, правда? В смысле, две непохожести. Как тебе кольцо?

– Нормальное, – сказал Мэйкон и, помолчав, добавил: – Очень красивое. – Потом осторожно закрыл коробочку и вернул ее Джулиану.

– Только не подумай, Мюриэл, что все самолеты такие, – сказал Мэйкон. – Нет, это так называемое аэротакси. Его нанимает, скажем, бизнесмен, которому нужно слетать в соседний город, быстренько заключить сделки и в тот же день вернуться.

Пятнадцатиместный самолетик, смахивавший на комара, стоял перед входом в зал ожидания. Девочка в парке загружала багаж. Паренек осматривал крылья. Похоже, этой авиалинией заправляли подростки. Даже пилот выглядел юнцом. Он вошел в зал ожидания и зачитал список пассажиров:

– Маршалл? Нобл? Олбрайт?

Пассажиры, человек восемь-десять, поочередно делали шаг вперед, и каждому пилот говорил: «Привет, как поживаете?» На Мюриэл взгляд его задержался. Либо он счел ее чрезвычайно привлекательной, либо его сразил ее облик: высоченные каблуки, черные сетчатые чулки с узором из розочек, ядрено-розовое короткое платье, куртка из искусственного меха (Мюриэл величала ее «шубейкой»), бутон кудрей, сколотых с одного боку, веки в серебристой пыльце. На взгляд Мэйкона, Мюриэл перестаралась, но в то же время было приятно, что она так серьезно подготовилась к событию.

Следом за пилотом пассажиры вышли на бетонную полосу и по шаткой лесенке в две перекладины забрались в самолет. В салоне Мэйкону пришлось согнуться пополам. Одноместные сиденья вдоль бортов смахивали на шезлонги. Мэйкон и Мюриэл сели друг от друга через проход, по которому, пыхтя и спотыкаясь о багаж, пробрались другие пассажиры. Последним на борт взошел второй пилот, круглолицый и щекастый, как младенец. В руках он держал банку диетической пепси. Пилот захлопнул дверь и прошел в кабину, лишь занавеской отделенную от салона. Со своего места Мэйкон видел ряды кнопок и тумблеров, командира, надевавшего наушники, и второго пилота, который опорожнил и поставил банку на пол.

– В большом самолете ты почти не чувствуешь момент отрыва! – Мэйкон перекрикивал рев двигателей. – Но сейчас лучше держись крепче!

Мюриэл кивнула и, вытаращив глаза, ухватилась за сиденье перед собой.

– А что это за огонек вон там мигает? – спросила она.

– Я не знаю.

– А почему вон та стрелка все кружится и кружится?

– Не знаю.

Похоже, он ее разочаровал.

– Я привык летать на лайнерах не чета этой игрушке, – сказал Мэйкон. Мюриэл опять понимающе кивнула, и Мэйкон подумал, что он и впрямь весьма опытный, много повидавший путешественник.

Самолет начал рулежку. На каждом камешке он подскакивал, треща фюзеляжем. И вот разбег. Экипаж, теперь казавшийся серьезным и профессиональным, производил сложные манипуляции с приборами. Отрыв. Мюриэл ойкнула и посмотрела на Мэйкона, вся просияв.

– Взлетели, – сказал он.

– Я лечу!

С ощутимой натугой они поднялись над полями, окаймлявшими аэродром, над рощицей и решеткой кварталов, над бассейнами на задних дворах, там и сям понатыканными, словно бледно-голубые кнопки. Мюриэл приникла к окошку, от ее дыхания на стекле возник туманный кружок.

– Ой, смотри! – сказала она и потом еще что-то добавила, но Мэйкон ее не расслышал, потому что надрывно ревели двигатели, дребезжала банка из-под пепси, катавшаяся по полу, и орал пилот, рассказывавший напарнику о своем холодильнике: «И вот, значит, середь ночи я просыпаюсь от того, что чертова штуковина грохочет и ходит ходуном…»

– Вот уж Александр порадовался бы! – сказала Мюриэл.

Мэйкон еще ни разу не видел, чтоб Александр чему-нибудь радовался, но покорно ответил:

– Как-нибудь возьмем его с собой.