Слуга Божий

– Девиц? – взорвался он внезапным смехом. – Маддердин, ты идиот! Ты поэтому здесь появился? Шел по следам тех шести девушек с юга? Которые будто бы предназначены для тайных ритуалов? Парень, эти девицы должны скрасить ночи шести кардиналам, которые съедутся сюда завтра. Шести старым идиотам, которых возбудить могут лишь молодость, смуглое тельце и невинность. Шести хренам, которые затевают с нашим приятелем Бельдарией отобрать власть у епископа Хез-хезрона. Никакой ереси, Маддердин, только политика!

Слова Бульсани ударили меня, как обухом. Получалось, я шел по ложному следу. Это не логово Церкви Черной Перемены, здесь не предавались ереси, не извращали святые реликвии.

Мне оставалось лишь скрежетать зубами. В такой ситуации даже Ангел-Хранитель не пришел бы на выручку. В битве против ереси, будь он в хорошем настроении, мог и явиться в своей силе. Но не сейчас. Если Мордимер ошибся, поищу себе другого инквизитора – так, наверное, думал мой Ангел. И был прав. В мире нет места для тех, кто совершает подобные ошибки.

Что ж, я все-таки попытался. А может, не хотел признаваться даже себе самому, что во враждебный дворец Гомолло меня привело беспокойство о Курносе и близнецах? Не поиски Церкви Черной Перемены или возможность заработать у Хильгферарфа, а просто дружеская забота? Или наоборот – только теперь, зная, что смерть близка, я старался отыскать благородные мотивы своему поведению?

* * *

Кардинал выглядел таким же, каким я помнил его по аудиенции. Щуплый старичок с милой усмешкой, бритыми щеками и седой козлиной бородкой. Лицо его напоминало печеное яблоко со слегка потрескавшейся кожицей.

– Мордимер Маддердин, – сказал тихонько. – Что за визит, инквизитор! Мы ведь встречались… – задумался, почесывая бороденку, – …двенадцать лет назад на аудиенции в Хез-хезроне. Кажется, ты был тогда удостоен чести приложиться к моей руке.

– У Вашего Преосвященства прекрасная память, – сказал я, слегка поклонившись. Цепь, которой были скованы мои ноги, зазвенела.

– И что же привело тебя в мой дом, Маддердин? – спросил он с шаловливой усмешкой. – Необоримое искушение посетить подвалы Гомолло? Вера, что все те россказни про кардинала-дьявола справедливы? Необходимость проверить мою уникальную коллекцию инструментов, о которой ты наверняка слышал?

– Я осмелился побеспокоить Ваше Преосвященство по другому поводу, – начал я, – и если Ваше Преосвященство позволит мне сказать…

– Нет, Мордимер, – махнул он рукою. – Этот разговор мне уже надоел. Посвящу тебе минутку-другую завтра вечером. Пояснишь мне предназначение некоторых инструментов. Это может оказаться весьма забавно, если осужденный сам станет описывать последствия применения орудий на своем теле. – Он прищелкнул пальцами: – Да-да-да, это интересная мысль! – На его лице расцвела улыбка.

Меня пронзила дрожь.

– Осмелюсь напомнить Вашему Преосвященству, что я – инквизитор епископа Хез-хезрона и действую на основании легальной концессии, данной мне властью Церкви и подписанной Его Святейшеством.

Гомолло глядел на меня с явственной печалью.

– Ничего не знаю о твоей концессии, Мордимер, – сказал. – Впрочем, мне нет дела до таких вещей.

Я знал, что у меня остался один-единственный шанс на спасение. Слабый, неправдоподобный, но шанс. Этот человек был болен, к тому же – убежден в собственной силе и в том, что никому не подотчетен. Но он ошибался. Никто не может оставаться безнаказанным. Каждый перед кем-то да отвечает. А если об ответственности забывает, тогда с легкостью можно его этим оружием сокрушить.

– Лицензию инквизитора выдает епископ, однако утверждает сам Святой Отец, – сказал я и мысленно молился, чтобы успеть закончить фразу, пока он не приказал бросить меня в подземелья. – А решение епископа суть эманация воли Ангелов и, следовательно, воля Господа Бога нашего Всемогущего. Ты не можешь обидеть меня, кардинал Гомолло, не противясь тем самым воле Ангелов!

Кардинал покраснел так, что я испугался, как бы кровь не брызнула у него из пор лица. Видно, никто и никогда не говорил с ним подобным тоном. Свита стояла, онемев, и полагаю, думала о том, каких небывалых инструментов удостоится безумный инквизитор.

– Да срал я на Ангелов! – загремел Гомолло, и голос его дал петуха. – Вниз его, к тем мерзавцам! Приготовьте инструменты! Сейчас! Немедленно!

Именно на это я и рассчитывал. На неосторожные и резкие слова кардинала. Он был стар, склеротичен, измучен приступами мигрени. Но даже в этом случае ему следовало помнить, что смеяться над Ангелами не стоит. А может, – пришло мне на ум, – может, Бельдария – палач, убийца и тиран – попросту перестал верить в Ангелов? Может, стали они для него лишь пустым, ничего не значащим звуком?

Однако это совершенно не мешало Ангелам верить в него… Я почувствовал мурашки на шее и дрожь, пробежавшую вдоль хребта. Все лампы и свечи в комнате погасли, будто задутые внезапным порывом ветра. Но, несмотря на это, в комнате было светло. Даже светлей, чем прежде.