Слуга государев

Воронов постоял на крыльце. Ливень не прекращался. Крупные косые капли с шумом падали на землю сплошной завесой, больно били по лицу, и все кругом было затянуто густым туманом. Сделав несколько шагов, Григорий почувствовал на себе чей-то взгляд. Он вскинул пистолет и резко обернулся. И чуть не рассмеялся сам над собой. «Тоже мне вояка! На девку пистолет наставил», — мысленно выругался он, но тут же осекся: молодая полячка метнула на него полный ненависти взгляд и свернула за угол дома. Григорий крякнул, мотнув головой, а потом, прислушиваясь, осмотрел окна гостевых комнат. Все было спокойно.

Подойдя к коновязи, он отвязал свою лошадь и выехал со двора. Пустив скрылся в темноте. Тут же из темноты вынырнула еще одна фигура. Энжи проследил как Григорий пустил лошадь шагом, и пригибаясь выбежал со двора, но не за русским офицером, а напрямик, желая срезать путь через рощу.

Григорий не торопясь ехал вдоль леса по размытой дождем дороге, и Энжи не составило труда его обогнать. Дождавшись когда фигура всадника стала приближаться к дереву, за котором он прятался, Энжи, достав пистолет, приготовился к встрече. Однако, к его удивлению, когда он выглянул из-за дерева и вскинул пистолет, то увидел лишь лошадь сержанта. Сзади клацнул курок пистолета. Энжи с опаской повернул голову и увидел Григория держащего своего преследователя на прицеле и укоризненно покачал головой:

— Ох, неймется те, малой! Все помыслы — о смертоубийстве! — Воронов вырвал у Энжи оружие. — Придется остудить твою буйну голову!

В этот момент, чем-то встревоженная, заржала лошадь Григория. Он посмотрел в темноту леса и присвистнул:

— Ох, ты! А я-то, грешным делом, в сказки не верил!

На него сквозь туман надвигался черный всадник. Лицо скрывал капюшон плаща, который развивался над крупом коня. Воронов, забыв о Энжи, направил пистолет на призрака и спустил курок. Пистолет дал осечку, а всадник продолжался мчаться на него. Гришка схватился за шпагу, но тут, получив удар по голове от своего пленника, рухнул в придорожный овраг. Скатываясь вниз по крутому, заросшему кустарником склону, Григорий успел заметить, как на фоне луны проступил силуэт всадника в плаще, парящего над краем обрыва.

Видение прервал еще один удар — на этот раз о кряжистое дерево, остановивший падение Григория на дно глубокого оврага. Гришка потерял сознание, да так и остался лежать, заваленный сырой листвой.

Глава тринадцатая

Примирения с Мадам так и не произошло. Король пребывал в скверном настроении. Герцог Орлеанский поспешил пригласить Его величество посмотреть на новых соколов, присланных в подарок из одного предместья. Король сначала отказался, но потом принял приглашение, решив лично отобрать птиц для принца. По этому случаю в Версальском парке поставили шатры и столы с угощениями. Отбор птиц герцог превратил в пикник. Ясный теплый день способствовал запланированному празднеству. Людовику показали соколов и предложили испытать. Для этого, в качестве дичи, принесли клетку с голубями. Король, надев перчатку, принял сокола на руку и кивнул сокольничему. Тот открыл дверцу клетки, достал голубя и выпустил его в небо. Король сдернул колпачок с головы сокола и подкинул его в воздух:

— Ну, посмотрим, на что ты способен! Задай трепку этому трусу!

Придворные, стоявшие поодаль от его величества, обратили свои взоры вверх. Хищная птица поднялась в небо, увидела голубя и, сложив крылья, на лету сбила свою жертву, вонзив в нее свои когти. Король удовлетворенно поднял руку. Все зааплодировали.

Случайно ли или благодаря заботам герцога, но Людовик оказался рядом с мадемуазель де Монтеррас. Она была прелестна в охотничьем костюме серо-голубого цвета, пышные локоны свободно падали на плечи, а изящная треуголка придавала девушке несколько воинственный вид. Шарлотта прервала аплодисменты придворных замечанием:

— Несчастная птица! Она только обрела свободу, и тут же ее настигла смерть!

Все смокли, а король повернулся к девушке, но узнав снисходительно улыбнулся:

— Увы, мадемуазель! Жизнь жестока! Кто-то рождается быть дичью, кто-то охотником!

— Быть может, это так… Но смерть на свободе все же предпочтительнее сытой жизни в клетке…

Его величество снял перчатку:

— Вы хотите их всех отпустить и оставить королевство без соколиной охоты? — он показал на клетки с птицами: Осторожнее, мадемуазель, еще немного, и я начну подозревать вас в государственном заговоре!

— Ну, тогда казните меня, как казнили вашего несчастного голубя! — Шарлота непринужденно рассмеялась. — Кстати, сокол — тоже невольник, он летит только туда, куда укажет хозяин! — вызывающе заявила девушка.

Людовик резко обернулся к Шарлоте. Она присела в реверансе, поняв, что перешла границы.

— Соколу, мадемуазель, нужно жить по правилам и не залетать слишком высоко!

— Иначе?.. — Шарлотта решила идти до конца, понимая, что король догадывается, о ком она говорит.

— Иначе он обречен на верную смерть — солнце опалит ему крылья! — Король сделал ударение на последних словах и удалился.

Де Монтеррас, присев в реверансе побледнела.