Слуги этого мира

– Допустил грубейшую ошибку, – закончил он за него. – Мужчина должен уметь контролировать себя вне зависимости от ситуации, уметь выжидать. Из-за чрезмерной спешки ты едва не ослеп. Если бы это был имэн, а не палено, тебя, полуслепого, уже не было бы в живых.

– Но!..

– Это грубейшая ошибка, – повторил Наставник. – Ты должен в любой момент уметь взять ситуацию под контроль. Действовать быстро – не значит импульсивно. Ты согласен со мной?

Ти-Цэ часто дышал сквозь крепко сжатые зубы. Он буравил Наставника налитыми кровью глазами, желая всем сердцем причинить ему страшную, лютую, как можно более сильную боль.

– Согласен? – спросил он снова, нисколько не впечатленный взглядом ученика.

– Да, – прошипел Ти-Цэ.

– Хорошо. – Наставник кивнул в сторону джунглей. – Попробуй еще. И сделай лучше на сей раз.

Ти-Цэ круто развернулся и исчез в кустах. Правда вместо того, чтобы аккуратно затаиться в густой растительности, он протаранил собой ветки. Мускулы горели от напряжения, а кулаки искали, кому разбить в крошку кости.

Второй попытки Ти-Цэ Наставнику оказалось недостаточно. Он отправлял его назад снова и снова, до тех пор, пока не сумел заставить не только вовремя и точно поразить снаряды, но и засесть в джунглях так, чтобы его не было ни видно, ни слышно.

Они занимались до темноты. Попытку Ти-Цэ засчитали последней.

По совету Наставника перед приведением наказания в исполнение Ти-Цэ сходил в кусты, чтобы отлить и освободить желудок. После он встал на пригретое место у столба наказаний и вскинул к петле руки. Ему полагалось тридцать ударов ребристым кнутом: еще десять Наставник накинул за последнее место.

Ти-Цэ надеялся не облажаться хотя бы сейчас, не потерять сознание, но не сумел и этого. Свежие раны открылись после первого же удара.

Никогда прежде он не испытывал такой боли: под облавой немыслимого количества ударов его спина превратилась в труху. Все мироощущение Ти-Цэ состояло из одной сплошной агонии. Он цеплялся как мог за все, что еще связывало его с реальностью: за воздух, за землю под ногами. Но за несколько ударов до окончания наказания все же обмяк и повис без чувств сразу после того, как выплюнул под ноги оставшуюся желчь.

29

Несколько раз он приходил в сознание (если это можно было так назвать), но перед тем, как отключиться опять, едва успевал заметить, что кто-то тащит его под руки. С колоссальным трудом, но Ти-Цэ удалось прийти в себя окончательно, когда он уже лежал на животе в незнакомом ему месте.

В первую секунду он почему-то представил себя среди испражнений, трупов и еще дерущихся за жизнь детенышей, таких же измученных, как он сам. Затем обвел гладкую загибающуюся в круг стену перед собой мутным взглядом и задался вопросом, куда подевались родители и почему оставили его в гнезде одного. Он хотел позвать их, попытался привстать, но жуткая, невыносимая боль, сковавшая его спину, напомнила обо всем, что произошло несколько часов (дней? недель? сколько он здесь?) назад.

Ти-Цэ соображал туго. Он рассеянно пялился на стену перед собой из-под полуоткрытых век. Память к нему вернулась, но он все равно не понимал, где находится. Он не в джунглях, не брошен у столба и уж точно не в общем амбаре.

Ти-Цэ попытался принюхаться, но боялся дышать глубоко, и осторожно приоткрыл рот, помогая обонянию кончиком языка. И не поверил: каждый дюйм был насквозь пропитан запахом Наставника.

Он лежал в его хижине.

Ти-Цэ был здесь всего один раз, да и то у порога, когда просил Наставника тренироваться с ним в Плодородной долине. Он и представить не мог, что окажется здесь снова, да еще займет импровизированною лежанку неподалеку от его кровати.

Ти-Цэ смутно припомнил, что несколько раз приходил в сознание и чувствовал, как некто, перекинув его руку через плечо, заставлял его волочить ноги. Неужели сам Наставник его сюда?..

В хижину вошли. Тяжелые шаги помедлили на пороге, а затем приблизились к нему. В поле зрения Ти-Цэ появился Наставник, который держал ворох каких-то листьев из джунглей в обеих руках. Ти-Цэ с трудом поймал его в фокус.

– Уже пришел в себя? Хорошо.

– Сколько я был без сознания? – спросил Ти-Цэ шепотом.

– Что? – Наставник вытащил из-под своей кровати глиняную чашу размером с добрый таз, вывалил в нее листья и снова скрылся из виду. Ти-Цэ услышал, как он бухнул чашу на стол. Застучала ступка. – Да ты минут десять назад отключился. Я только и успел, что дотащить тебя до сюда и сходить за травами. Ученикам только что был объявлен отбой.

Ти-Цэ издал обреченный стон. Впереди еще целая ночь. Бесконечная, полная боли ночь.

– Почему я здесь?

– В таком состоянии завтра ты даже встать бы не смог, а от твоих криков не выспались бы и все остальные. – Он отложил ступку и залил растения какой-то жидкостью. Масса зашипела, как мясной сок на огне. Ти-Цэ этот звук не понравился. – Сорок шесть ударов кнутом, – сказал учитель с чувством. – Подумать только! На моей памяти никто столько за день не получал. Хотя…