Слуги этого мира

Он весьма тактично преподнес все случившееся, но уши Помоны все равно полыхали: после вчерашней исповеди ему стало легко (даже слишком) делиться с ней самыми личными подробностями. Ти-Цэ ее реакция позабавила. Хотя, забавным ему сейчас казалось все подряд. Никогда прежде Помона не видела его в таком приподнятом настроении.

– А вот вы выглядите неважно, – заметил Ти-Цэ и оглядел низенькую женщину со всех сторон, словно только что ее заметил.

Помона только отмахнулась.

– Порядок. Теперь, когда у вас с Ми-Кель все наладилось, я оклемаюсь следом.

Его брови взлетели ко лбу.

– Вы это из-за меня? Я… страшно сожалею, что не контролировал свои чувства. Мне стоит позаботиться о том, чтобы впредь этого не повторилось.

Помона покачала головой, как бы говоря, что такое бывает со всеми, но Ти-Цэ остановил ее взмахом ладони.

– Мои проблемы не должны касаться никого, кроме меня, и уж тем более – не должны касаться лично вас. Я на службе, и буду только признателен, если не сочтете за труд напоминать об этом непутевому провожатому по мере возникновения такой необходимости. Пожалуйста, – добавил он, когда лицо Помоны вновь исказилось несогласием. – Отнеситесь к этому с пониманием и терпимостью к «причудам» другой культуры. Йакит не проживет жизнь достойно, если к ее исходу не сумеет взять над собой контроль. Вы только оказали бы мне услугу. А если посчитаете свои замечания негуманными, то просто вспомните, как нас учили самоконтролю в юношеские годы.

Ти-Цэ повернулся к ней спиной и перемахнул вишневую мантию через плечо, обнажив корку грубо затянувшихся ран. Помона отвела глаза.

– А что стало с твоим Наставником? Где он сейчас? – увильнула от темы Помона. – Еще жив или…

– Что вы! Живее всех живых, в этом я уверен. Слышал от своих, что они видели его два года назад – к своей женщине приходил. А я все… никак туда не дойду сам, чтобы поздороваться.

– А что так?

– Думаю, у него и без меня хлопот полон рот.

– Ти-Цэ, – позвала Помона после недолгого молчания.

– Да?

– Сколько же йакиты живут? – Собственный голос показался Помоне чужим, почти беспомощным. – Ты говорил, что он уже не был молод, когда ты был ребенком.

Ти-Цэ почесал в затылке и нахмурился.

– Ну, старым он не был… Но да, уже тогда молодые годы он оставил далеко за плечами.

– А когда Наставник посвятил тебя в мужчины, сколько лет ему было?

– Сто двадцать. Может, с небольшим хвостиком.

Помона разинула рот.

– Ага, для людей много, – сказал Ти-Цэ.

– Не то слово. Стражи в школах говорили, что первое поколение Нового мира доживало до рекордных ста десяти лет, а позже средняя продолжительность жизни упала до семидесяти. А если у йакитов это еще даже не старость, то… сколько вы все-таки живете?

– От ста шестидесяти до двухсот лет. В среднем, думаю, сто восемьдесят.

– Невероятно. – Помоне захотелось присесть. Но она уже сидела.

– Сейчас Наставнику, должно быть, около ста сорока или ста пятидесяти лет, седьмое поколение древа, снизу-вверх. Уже довольно стар. А мы с Ми-Кель хоть и молоды, но занимаем третий ярус, будучи… первым поколением снизу.

– Только пока, – уверенно сказала Помона.

– Пока, – согласился Ти-Цэ. – Мать Ми-Кель, к слову, тоже родила дочь довольно поздно. Такое бывает.

– Конечно, это нормально, – тут же ввернула Помона.

Ти-Цэ оживился. Теперь, когда еще одна возможная причина их с Ми-Кель бездетности была озвучена и обговорена, он с куда большей охотой изъявил желание разговаривать на любые темы, на которые желала отвлечься Помона.

– Ты как-то упоминал, что детей у Наставника…

– Шестеро, – сказал Ти-Цэ. Помона не могла не улыбнуться уважению, с каким он это произнес. – Очень много. Поймите, в отличие от людей, которые могут производить потомство круглогодично, мы в силу очень многих обстоятельств такой возможности не имеем. Трое детей в семье считаются в нашей культуре невероятным богатством. Иногда, если первенец – девочка, бывает, на этом сразу останавливаются. Очень это непросто, детей вынашивать. А Наставник при всем своем сжатом расписании успел прилично поднять численность населения долины. Четыре дочери и два сына – все здоровые, уже со своими семьями.

– Четыре дочери? Они что, все вместе на одном древе строят гнезда? – спросила Помона. Она живо представила, до чего сложно должно быть скрыться от имэн, когда на древе обитает такая толпа.