Слуги в седлах

— Разве мой? Классно.

— Твой. Формально я, правда, не передавал его тебе, но про себя давно тебе отдал, — сказал он.

Потом наступила короткая пауза. Пентти молчал. Лаура была смущена. Эса перемалывал кекс так, что было слышно. Кристина замерла с чайником в руке.

— Можешь делать с ним что хочешь. Твой отец намерен его повалить. Я считаю, что это должна решать ты, раз он все равно в конце концов достанется тебе.

— Папа... Я вот... У нас, даже в нашем классе, и особенно в старших классах...

— Лаура, не надо говорить об этом так легкомысленно, подумай о дедушке.

Это была Анна Майя, Лаурина мать. Она все поняла и прервала дочку. У многих школьников из старших классов были свои машины. Это дочь имела в виду.

— Но дедушке, наверно, было бы интересно, если бы у меня была своя машина. Ведь правда, дедушка? Как-нибудь весной съездили бы вместе куда-нибудь на рыбалку. Я ведь не обижаю дедушку. Ведь не обижаю, дедушка? Папа, послушай-ка, дашь мне из тех денег на маленькую машину, ведь правда, дашь, папа? Ведь нужна же нам с мамой дома маленькая машина.

— Мне не надо никакой машины, — сказала Анна Майя.

Пентти усмехнулся.

Лаура бросилась на шею к отцу, потом к нему на шею.

— Дедушка, дедушка, дедушка золотой.

Он почувствовал, как губы обожгли его щеку.

Так все и решилось.

Он встал и погладил щеку. Вот здесь она коснулась своими губами. И в понедельник явятся топоры... Дымник надо заткнуть. Хотя в конце концов все уйдет к воронам.

Он перемешал угли и закрыл дымник.

Не хочется идти на озеро подымать сети. Не хочется идти во двор и оттуда в дом. Повсюду гложет одна мысль: как ты выберешься из того, во что влип? На этот вопрос, видно, нет ответа.

Он не работает уже три недели. Безделье становится тягостным. Тоска берет от такой жизни. Когда сидишь на вынужденной пенсии, повсюду у тебя решетки — спереди, с боков, сзади. Он тосковал по своей прежней службе. Ему уже не нужна была самостоятельная работа. Он с удовольствием подчинился бы решениям дирекций и правлений, лишь бы только участвовать в проектировании. Но его лишили возможности быть даже маленьким робким человеком, возможности идти на постыдные компромиссы с собственной совестью. Ох, с каким удовольствием он пошел бы на них теперь! Он пошел бы на что угодно, только бы участвовать в привычной работе.

Такое скромное желание, а значит, и огорчения были бы не больше.

Надо куда-нибудь вырваться. Нельзя же вечно сидеть на банном крылечке.'

По спине пробежал озноб.

Отчего это знобит?

Он поднялся и направился к дому.

7

Ему казалось, что он не более свободен, чем человек, которого пригвоздили к стене.

Необходимо было найти работу. Ему нужна была маленькая дырочка, через которую можно вылезти на волю, обратно в свой прежний мир. Новый мир окружал и давил на него со всех сторон. Семья этого не замечала. Даже Кристина считала, что он поступил умно, уйдя с работы. Строения Пентти поднимались. Лес был вырублен. Кристина думала, что он рад свободе и возможности не ходить каждое утро на скучную, зарутиненную работу. Материальное положение только улучшилось. Благодаря предприятию Пентти.

А ему становилось все хуже. Всю осень и зиму он читал и участвовал в Пенттиных делах. Сколько мог. Но это было не его поприще. Это была промышленность, а ему на старости лет уже поздно становиться промышленником. Потом он начал искать работу. Сначала вместе с Хурскайненом и Няятялампи, затем один. Теперь близилась весна, предприятия Пентти скоро будут достроены и начнут заражать воды его озера, травить рыбу. А ведь это было хорошее место и от города недалеко.

Сначала он думал, что легко найдет работу. С таким-то опытом и с такой квалификацией. Хурскайнен думал так же, но Няятялампи смотрел на это с тревогой и пытался охладить его оптимизм.

Работу, значит. Сначала Няятялампи стал расспрашивать о планах Пентти. Потом заговорил о десятках возможностей, связанных с Пенттиными затеями. Но когда речь зашла о самостоятельной работе, Няятялампи сказал:

— Попробуем, но я думаю, что это будет не просто. Знаешь ли, Хейкки? Ты ведь один из таких искателей работы, которые зарекомендовали себя наихудшим образом. Финляндия — маленькая страна, и времена теперь не те, что тридцать лет назад. Да и повсюду теперь так. У тебя репутация человека, которого выгнали за то, что вопреки правлению он упорно хотел делать работу как можно лучше. Вот как. Но мы все-таки попробуем.

С тех пор они и пробуют.

Для нынешней эпохи он слишком стар.

И все-таки надо куда-то деться. Даже старый человек не может месяц за месяцем болтаться в четырех стенах.

Уже ранней весной он побывал у всех своих знакомых и у их знакомых. Теперь не осталось других возможностей, кроме объявлений в газетах.

Он сидел за письменным столом и сочинял объявления. Он уже забраковал множество вариантов. Первый вариант, наполовину скомканный, валялся на краю стола.

«Пожилой работоспособный инженер ищет самостоятельную работу по проектированию. Квалифицирован. Стаж более тридцати лет».