Слухи

Салли усадила Грейс на двухместный диванчик, а сама опустилась в кресло с высокой спинкой, казавшееся для нее маловатым, и вооружилась блокнотом и ручкой с дурацкой бусиной, болтавшейся из стороны в сторону. А еще Салли постоянно поправляла обруч для волос. Грейс с трудом подавляла раздражение, сидя в этой каморке с одним окошком. Рассматривать за окном было особо нечего, но комнате не помешало бы больше естественного освещения.

– Наверное, мы начнем с того, что привело вас ко мне, Кэтрин, – предложила Салли. Грейс невольно отметила, как странно, когда тебя называют именем матери.

– У меня проблема с подругой, – начала она. – Может показаться, будто я застряла в детстве, раз забиваю себе голову разными пустяками, но… – Грейс сделала паузу. Она опасалась чересчур откровенничать, но если она платит психотерапевту, отчего бы не попробовать заодно разобраться в ситуации?

– Какого рода проблема? – спросила Салли. Ручка с дурацкой дергающейся бусиной замерла в ожидании, когда Грейс продолжит, чтобы занести информацию в блокнот.

– Дружба, которая кажется весьма сомнительной. – Грейс сразу представила Нэнси в узких джинсах и блейзере, самоуверенную, которая привычно лжет, что ее-то муж не работает на какой-то небольшой верфи.

Рассказывая, Грейс рассматривала обстановку. В углу металлический шкаф, где, похоже, и хранятся записи. Маленькое окно, приоткрытое, чтобы пропускать воздух, удерживается хлипкой гребенкой. Через открытую дверь виден туалет под лестницей. Судя по всему, окно туалета выходит в переулок.

Затея отдавала чистой авантюрой: сейчас не хватало только вламываться в чужой дом и просматривать конфиденциальные записи. Если ее поймают, возникнут неприятности. Однако пока сеанс шел своим чередом, а психотерапевт делала записи в своем блокноте, Грейс размышляла, как поступить дальше.

Проговорив минут сорок, она попросила разрешения воспользоваться туалетом и вышла, гадая, какую такую помощь Анна могла получить от беседы с женщиной, которая почти все время молчит. Грейс хорошо помнила, как общалась со школьным психологом, к которому ее потащила мать, когда нашли Хизер Керр. Грейс упиралась, возражала, но в итоге выдержала три длинных сеанса, прежде чем родители нехотя признали – это действительно пустая трата денег, раз дочь упорно отказывается идти на контакт. Им не пришло в голову, что Грейс просто не требовалась помощь.

Как она и предполагала, окно туалета выходило на узкую улочку вдоль боковой стены дома. Грейс открыла окно и выглянула, прежде чем запереть его снова.

Пальцы задержались на задвижке. Мысли лихорадочно метались в голове. Она смогла бы тут пролезть, если оставить окно незапертым. Со стороны невозможно будет догадаться, что оно открыто.

Грейс прикрыла его как можно плотнее и для вида опустила задвижку, проверив пальцем под деревянной рамой, что сумеет открыть створку снаружи, если ей хватит смелости.

А разве у нее есть выбор? Эта мысль не давала Грейс покоя, когда она после сеанса вышла из дома Салли. Какая у нее альтернатива, если она намерена выяснить, что произошло с Анной? Все остальные либо лгут, либо бездействуют.

Она вернется сюда, потому что ради Анны готова на все.

Глава 13

Грейс

Грейс встала с чашкой чая в руке около панорамных окон. С третьего этажа открывался вид на море с одной стороны и Уэймут – с другой.

Если бы сейчас отец ее увидел, он, вероятно, сказал бы то же самое, что и мать, когда Грейс объявила ей, что в августе возвращается в Клируотер. Правда, смысл отец вкладывал бы иной.

– Зачем ты снова туда едешь? – ахнула Кэтрин, и Грейс досадливо поморщилась, уловив испуг в ее голосе. Отец бы недоумевал, потому что он хорошего слова не сказал о Клируотере после отъезда. По его мнению, паршивый городишко.

– А что тебе не нравится? – спросила она. Грейс мирилась с маминым неврозом, сколько себя помнила. Как отец с ними обеими с ума не сошел, непонятно, однако жену он терпел и даже любил. Любил больше, чем дочь. Ни для кого не было секретом – детей Генри не хотел. Однажды Грейс услышала, как отец признался в этом покупателю в своем автосалоне. Странный выбор аудитории для интимных излияний, подумала она, но, с другой стороны, в этом отношении отец отличался своеобразием.

Грейс представила, как Кэтрин сидит в своей тесной гостиной, глядя из окна на тупиковую улочку, застроенную домами для пожилых, и ждет повода развлечься – поговорить с почтальоном или соседом, решившим украсить газон.

Грейс переживала, что жизнь матери свелась к такому однообразному существованию, однако Кэтрин категорически отказалась приезжать в Клируотер.

– Так что тебя беспокоит? – спросила Грейс.

Она догадывалась о причинах и приготовилась выслушать обычное: «Мне кажется, в этом городке таится опасность». Однако мать тихо ответила:

– Мне страшно за тебя.

Грейс вздрогнула и прижала телефон к уху. Она слышала мамино дыхание так четко, что почти ощущала теплое дуновение на шее.

Грейс хотела уточнить, что Кэтрин имеет в виду, но мать вдруг сказала:

– Не надо было туда возвращаться.