Слушая других

Женя была хорошим специалистом, она задавала правильные вопросы, одновременно выдерживая дистанцию и находясь рядом для поддержки. Но, похоже, я был «плохим» клиентом — мне нужны были ответы здесь и сейчас, я не был готов к длительной работе и расстраивался от того, что терапевт не находил верный путь сразу. Мои профессиональные знания, да и просто здравый смысл подсказывали мне, что в большинстве случаев это невозможно. Однако из другой части себя я использовал это для обесценивания Жени как специалиста. Если у неё нет ответов на ВСЕ мои вопросы, если она не знает ВСЕГО, то какой, к чёрту, она психотерапевт?!

Определённо, я был «плохим» клиентом.

— Я ожидаю, что вы просто поддержите любой мой выбор темы для книги, — выдавил, наконец, я из себя.

Не уверен, что мне было нужно именно это. Вероятно, я просто хотел, чтобы Женя выслушала меня и поддержала саму идею писать книгу и неважно о чём она будет. Без лишних возгласов и суеты, без дурацких идей и предложений, без обесценивания и критики (всего этого мне и так хватало у себя в голове).

Женя ещё мгновение помолчала, чтобы убедиться, что я ничего не добавлю и затем сказала:

— Окей, Илья, я поняла вас. Расскажите, о чём вы хотели бы написать?

Я уже успел убедиться, что Женя хорошо взвешивает каждую свою реплику. Не смотря на то, что с её стороны ни разу не было каких-либо «нетерапевтических транзакций», я вновь ощутил облегчение, когда она согласилась послушать меня. В тот же момент до меня стало доходить, что моё молчание по поводу всех этих переживаний связанных с личностью терапевта и ожидаемых реакций — важный материал для работы. И да, то, что я замалчивал всё это — было ещё одной формой обструкции. Возможно, скажи я хотя бы часть из своих переживаний вслух, моя терапия двинулась бы в совсем ином русле. Куда именно, представить было сложно, да и не очень-то хотелось.

— О чём я хотел бы написать?... — я задумчиво посмотрел в сторону. — О многом... Когда я был маленьким, то увлекался фантастикой с труднопроизносимыми именами. Это были времена, когда мы все ходили в школу с пакетами...

Я на мгновение вспомнил школу и ещё раз порадовался, что всё это уже закончилось.

— Так вот, мне интересны огромные стальные космические судна, лениво лупцующие друг в друга когерентными пучками света в бесконечном вакууме.

— Вам было бы интересно об этом писать? — спросила Женя.

Признаться, писать мне про это было бы интересно, да только

кто бы это стал читать? Я с досадой вздохнул и тут же покосился на экран — не заметила ли Женя перемены в моём настроении.

Я доверял ей и чувствовал, что она сможет мне помочь. И именно поэтому упорно скрывал от неё свои истинные переживания и сомнения. Это была горькая ирония. Часть меня искренни хотела изменений и верила в силу Жени как психотерапевта, но другая тянула назад, призывая закрыться в себе и остаться в предсказуемости своего жизненного сценария.

Мысль была неприятной, и я поморщился, что не прошло незамеченным от Жени.

— Что-то случилось? — спросила она осторожно.

— Да так... — спохватился я и начал судорожно искать тему для отвлечения внимания.

— Или я мог бы написать про кота, — я поднял в камеру кота с соседнего стула. Тот, в свою очередь, ошалело начал озираться сонными глазами по сторонам, пытаясь понять, что от него требуется сделать.

Не найдя ничего лучше, он потянулся к моему рту, принюхиваясь к дыханию. Я поморщился и вернул кота на место.

Женя наблюдала за происходящим с невозмутимым лицом, и когда я закончил теребить животное, спросила посерьёзневшим тоном:

— Илья, а о чём на самом деле вам хочется написать?

И вдруг я почувствовал себя достаточно глупо, чтобы «отрезветь». Мне не хотелось больше скрываться от Жени или отвечать не то, что я думаю. Она была достаточно терпелива, чтобы выдержать моё сопротивление, и достаточно умна, чтобы задать Тот- Самый-Вопрос.

— На самом деле? — я улыбнулся. — На самом деле я хотел бы рассказать о своей работе.

— Да? А о чём именно?

— Ну, видите ли, большую часть времени я провожу, слушая других...

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

День обещал быть долгим — в коридоре перед кабинетом сидело очень много пациентов. Каждый из них хотел попасть на прием к доктору первым. Казалось, они забыли, что лежат в круглосуточном стационаре и нет нужды сбиваться в очередь, доказывать друг — другу: «Мне только спросить!» и ссориться. Но привычка собираться в группы и рваться вперёд, видимо, была сильнее реальности. С другой стороны, я могу бессердечно ошибаться: ведь это психиатрическая больница и «собирать» пациентов в очередь могла обычная тревога.

Я отпил из своей «утренней» кружки гадкий растворимый кофе и пригласил первого пациента.

Бабушка неопределенного старческого возраста, поминутно кряхтя, уселась на кушетку.

— Капельницы не будет? — сказала она вместо приветствия.

— Доброе утро, — печально ответил я.

Помолчали.