Слушайте, о волки!

Главный фокус мистера Барнума, о котором повествует не только эта глава, но, по большому счёту, и книга в целом, состоит в том, что его цирк не является миром, а всего лишь уродливой копией на мир: но мимо его цирка крайне сложно пройти. Поскольку афишу «Не проходите мимо!» перед глазами среднестатистического современника разворачивают сразу, как только он встаёт на слабые детские ножки и начинает ходить по комнате, его шансы пройти мимо сразу начинают стремительно таять. Как только в его неокрепшие ручки помещают умный гаджет, который разговаривает с ним человеческим голосом и показывает весёлые картинки, его шансы начинают уменьшаться уже в геометрической прогрессии. К моменту, когда он идёт в школу, он уже насмотрелся телевизора до такой степени, что способен разговаривать на одном языке с встречающими его там учителями: что, с одной стороны, обеспечивает им непрерывную коммуникацию на протяжении последующего десятка лет, но с другой, окончательно лишает его шансов оказаться за пределами цирка Барнума, не говоря уж о нахождении за пределами ярмарочной площади, на которой развёрнут цирк. По выходу из стен школы, в окрепшем мозгу адепта уже прочно прописаны истины о сути и содержании его жизненного пути: электронный навигатор в его голове содержит все узловые моменты дальнейшего маршрута. Следующей ключевой точкой станет его поступление в ВУЗ, которое для его родителей окажется одной из самых масштабных финансовых инвестиций за всю жизнь: призрачная, но всё же теоретически существующая возможность поступить своим умом и без денег была им, напомним, утрачена как раз в тот момент, когда на горшок его усаживали с гаджетом в руках вместо книжки. Далее траектория маршрута может несколько измениться (из пункта А в пункт В можно ведь попасть как через пункт С, так и через пункт Д). Некоторая часть адептов всё же доведёт свою коммерческую сделку с учебным заведением до логического финала: в течение пяти лет будет исправно являться на лекции, сдавать экзамены, и по окончании получит таки справку о профнепригодности, которую сможет с гордостью предъявить любому потенциальному рабовладельцу. Другая часть, менее одарённая интеллектуально и более неустойчивая психологически, примерно в районе второго курса забуксует, как на разлитых помоях, на настойчивой мысли «Это не моё!..», которую, разумеется, будет крайне сложно озвучить инвесторам в лице родителей (или родителям в лице инвесторов), – или просто завалит очередную сессию. Для этой части аудитории ближайшие два-три года пройдут в мучительной борьбе за своё внутреннее право признаться папе и маме, что сын или дочь уже давно не студенты, а работают в «МакДональдсе» или просто шарахаются по улицам в ожидании сложного выбора между приживальщиной и проституцией. Однако итогом станет то же, что и для первой части: спустя пять лет после окончания школы они окажутся в статусе молодого безработного специалиста широкого профиля; разница между ними будет только в вышеупомянутой справке, выданной ВУЗом в обмен на N-ую сумму живых родительских денег. На этом этапе пути адептов серьёзно расходятся в зависимости от гендерной принадлежности. Мужская часть аудитории в обнимку со своим дипломом идёт устраиваться на стройку, торговать запчастями или в уже упомянутый «МакДональдс», а женская либо выходит замуж, рожает и садится в декрет, писать в «Инстаграм» про духовную энергию, либо таки склоняется к уже упомянутой проституции (особам продвинутым удаётся совместить первое и второе). В некоторых случаях, правда, субъектам одного и другого пола удаётся пролезть в игольное ушко волшебной мечты под названием «работа по специальности»: что на практике выливается в просиживание штанов и юбок в разноразмерных офисах, в ежедневных попытках собрать воедино своё время и пространство, разваливающееся под нажимом служебных интриг, начальственного идиотизма и явственного ощущения бессмысленности собственного существования. Денег, конечно, дадут: но немного, не всем, и не навсегда. Как мы уже выяснили выше, другая рука мистера Барнума уже рисует в небе перед замечтавшимся адептом ослепительного журавля, чья тень падает на землю в виде бюджетной иномарки, двушки в ипотеку, и двухнедельного угарного оллинклюзива на пространстве от Анатолии до Александрии, поэтому денег ему будет всё время не хватать: что и является важнейшим инструментом удержания его в стенах цирка.