Слушайте, о волки!

Метапсихолог старается быть весёлым и остроумным, однако часто не справляется с этой задачей. Точнее, так: метапсихолог старается быть серьёзным, но у него это почти никогда не получается. Пациент метапсихолога весьма часто приходит к нему с проблемой, которую один из популярных рэпперов сформулировал как «Я так хотел быть хорошим, но опять оказался плохим». В ответ метапсихолог жалуется ему на противоположное: все его попытки быть циничным, злым, жестоким и нетерпимым неизменно оборачиваются дурацким состраданием и романтической верой, почти как в описании Гёте: «часть силы той, что без числа творит добро, желая зла». От мефистофельщины деятельность метапсихолога, разумеется, отличается: зла он не желает, хотя бы уже потому, что как мы увидим далее, под злом метапсихология понимает исключительно невежество. Скорее, здесь была бы уместна реплика шекспировского Гамлета «Я должен быть жесток, чтоб добрым быть»: тем более, что никакой жестокости в действиях принца-жреца, в действительности, не просматривается, а вот масштаб клоунады и троллинга, организованного им в воспитательных целях при датском дворе, для метапсихолога вполне может быть ориентиром.

Внимательный читатель уже в предисловии мог заметить лёгкое присутствие французского философа Рене Генона: и действительно, он со своим единым Принципом и изначальной Традицией будет нам надоедать на протяжении всей книги. Всю философию Генона легко объяснить при помощи одного-единственного образа, а именно, колеса со спицами. Центр колеса – это единый Принцип и изначальная Традиция, а спицы от центра к ободу – это манифестации (как это называл он сам) или отражения того и другого в отдельных культурах. Обод колеса, соответственно, представляет собою современный мир: то есть мир, в котором человечество живёт последние двадцать пять веков (то есть в период упадка человечества, ночи Сварога, Железного века и Полного Песца). Легко понять, что весь этот мир вращается вокруг единого центра – то есть Традиции и Принципа – однако, находясь на ободе, и видя перед своим носом только одну отдельную спицу, понять это пациенту бывает сложно. Это и составляет его главную проблему: в то время как люди, которым посчастливилось жить в эпоху Сатьи-Юги, в утро Сварога и «далеко до Рагнарёка», живут, так сказать, в самом центре колеса, то есть в полном соответствии с единым Принципом и изначальной Традицией.

Возьмём веру в Бога: сам Бог расположен в центре колеса, а спицы – это многочисленные мировые религии, от древнего анимализма и шаманизма до христианства и ислама. Разумеется, плотно насаженному, скажем, на спицу зороастризма адепту крайне сложно понять, что барахтающийся на спице православия сосед вращается вокруг того же Бога, что и он сам: ведь единственное место их возможной встречи находится в центре колеса. Или, для контраста с духовным, возьмём половой вопрос: любой султан с гаремом хотя бы в четыре жены крайне неприязненно отнёсся бы к соседу, который не только сосредоточил своё внимание на единственной избраннице, но ещё и признал за ней право требовать от него моногамии. И тот и другой строит семью, это и есть центр колеса: однако разные спицы выводят этих людей на разные точки обода. Генон, по сути, просто указал на необходимость видеть общее в частном, видеть схожее в различном, находить единое в отдельном, – и метапсихология, по мере возможности, делает то же самое, ибо процесс разделения на дьявольские детали уже привёл современного человека на встречу с Полным Песцом: каковую, понятно, не хотелось бы затягивать.

Рене Генон согласен с носителями ведического знания в том, что Кали-юга (она же ночь Сварога и Железный век) является периодом упадка: француз называет это «конттрадицией» и характеризует как эпоху ослабления интеллекта, падения нравственности и утраты смыслов. Однако и философия Генона, и логика тех, с кем он согласен, – это не брюзжание старого пердуна, и не вариации на тему «Раньше было лучше», «Совсем совесть потеряли» или «Сталина на вас нет»: они не жалеют о прошлом, поскольку как для ведических жрецов, так и для их верного французского оруженосца время тоже подобно колесу, то есть циклично. Мы – современники двадцати пяти веков мрака: но колесо времени вращается, и упадок сменится возрождением, на смену ночи придёт утро, полярный лис отступит, и Сатья-юга снова победит, приближая человека на колесе познания от обода к его центру.