Слушайте, о волки!

Что же до более высоких уровней математического понимания, то в современном мире они доступны лишь немногим, что позволяет метапсихологу с чистой совестью отказаться от подробного разбора. Скажем лишь, что уровень математического аппарата кандидата физико-математических наук обеспечивает уже понимание мира в объёме, при котором лихорадочно-напряжённое выражение лица сменяется, наконец, расслабленной усмешкой.      Уровень математического аппарата гения обеспечивает картину мира, позволяющую проигнорировать очередное приглашение придти и таки забрать свой миллион долларов. Хотя людям, незнакомым с этими уровнями, вполне может показаться (и не безосновательно), что высшая математика, включая матанализ, – это, строго говоря, тот же способ объяснения «на пальцах»: просто это распальцовка высшего уровня, где количество используемых пальцев составляет (две руки) в степени N.

Математический способ объяснения мира (и общение между людьми с использованием математического аппарата) характеризуется тремя особенностями.

Во-первых, этот аппарат мощно развит и постоянно продолжает совершенствоваться. Во-вторых, что вытекает из «во-первых», этот аппарат однозначен: он исключает возможность трактовать сказанное как Бог на душу положит. В-третьих, этот аппарат предельно демократичен: желающему понять мир через математику достаточно просто поднять качество своего аппарата до того уровня, который требуется для понимания мира в запрошенном объёме. Например, чтобы совершить чудо приворота, достаточно уметь подсчитать количество красных роз в покупаемом для любимой букете (для совершения дальнейших чудес уже потребуется волшебная палочка подлиннее – в математическом, разумеется, смысле). Уровни же владения математическим аппаратом, позволяющие за письменным столом производить пространственные и временные трансформации мира, по-видимому, высших пределов не имеют: хотя и на этом уровне за кефиром идти с авоськой в ближайший магазин придётся всё равно самостоятельно…

Таким образом, математический язык (который, в своём выше табуретки уровне, для большинства является совершенно «птичьим»), выступает практически идеальным средством понимания и объяснения мира, шаманством восьмидесятого градуса. А вот с философским языком, то есть вербальным, словесным способом объяснения мира (которым, как вы уже поняли, и намерен оперировать в своих манипуляциях автор), дело обстоит значительно хуже.

Начинается всё неплохо. Уже лежащий в кроватке младенец начинает произносить буквы алфавита, которые знает от рождения. Правда, буквы это исключительно гласные: «О-о», «У-у», «А-а», но зато, что важно, универсальные во всех языках мира. То есть любой новорожденный уже, в известной степени, полиглот и способен быть понятым родителями любой языковой группы (и младенцами, разумеется, тоже). Внимательный каббалист заметит (впрочем, внимательный волхв-хранитель праславянской буквицы заметит то же самое), что Бог наделяет человека от рождения только той частью языка, которая является его, языка, духом – то есть гласными. А вот ту часть языка, которая является его, языка, материей, то есть согласные буквы, человеку уже приходится осваивать, изучать, воспринимать от других людей, с учётом специфики того языка и культуры, в которой его угораздило родиться. То есть, как нам и показывает Традиция, дух универсален, а материя относительна и предельно обусловлена.

Для тех, кто не слишком понял суть предыдущего абзаца, проведём небольшой эксперимент. Прочтите фразу «Т хчшь скзть, чт нчг н пнл в прддщм абзц?»

Подобная фраза в древлесловенском езыке, а также в каббале (да и в Традиции в целом, поскольку всё прочее является лишь её манифестациями в конкретной культуре) – лишь неодушевлённая материя. Чтобы создать, предъявить и сделать доступной и понятной материю, её достаточно просто структурировать, – что сейчас и было продемонстрировано читателю. Но чтобы материю оживить, Голему необходимо налепить на лоб бумажку, взывающую к духу. Иными словами, чтобы сделать речь звучащей, её необходимо наполнить гласными: читателю предлагается самостоятельно завершить создание нашего маленького лабораторного Голема, заполнив гласными вышеприведённую фразу. Или оставить всё, как есть.