Слушайте звезды! (сборник)

— Я вижу, здесь со мной не желают разговаривать. В нутре у Майка что-то щелкнуло и, повернувшись, он направился к двери. Взявшись за ручку, он обернулся и многозначительно произнес:

— Вы еще пожалеете об этом, когда будете нести мой хладный труп.

После этого он открыл дверь и скрылся в длинном коридоре.

— Слышал? Хладный труп! Где он только такого набрался?

Гришин налил в стаканчик еще кофе из кофейника и залпом выпил.

— Иногда мне действительно кажется, что он того…

— Что «того»?

Открыв шкаф, Вектор в задумчивости грыз ноготь, выбирая, какой из восьми теплозащитных костюмов надеть под скафандр.

— «Того» в смысле дурак, или «того» в смысле наоборот?

— Как это у тебя все просто! «Дурак», «наоборот»… А если и наоборот?

— Тогда почему ты его называешь кретином?

— А что, по-твоему это не кретинизм: «Гришин, принесите конфетку», «не предложите ли мне рюмочку коньяку?» А как он на меня смотрит! Ты заметил, как он на меня смотрит? Эта постоянная гнусная ухмылка…

— Ты повторяешься, друг мой. Вчера вечером ты говорил то же самое.

— И говорил! И еще раз повторю: он идиот. Или прикидывается идиотом!

— По-моему, ты преувеличиваешь. Майк — всего-навсего машина сложная, универсальная, но — машина. А машина не в состоянии притворяться. Она либо работает, либо нет.

— Значит, ты считаешь, что с ним все в порядке?

— Более-менее…

— Что значит «более-менее»? Он же над нами открыто издевается. Я тридцать лет проработал в космосе, но ни разу не слышал, чтобы робот строил хаханьки космонавтам. «Вам не кажется, что он сегодня слишком раздражен?» Тьфу! Мерзавец!

— Все?

— Нет!

— Что еще?

— Этот болван, этот кретин, этот кусок гнутого железа назвал меня сегодня слабоумным!

— Ну и что, тебя это оскорбило?

— Нет, меня это обрадовало. Я прямо-таки прыгал от счастья. Если бы он вдобавок обложил меня покрепче, я бы, наверное, вообще рехнулся от радости.

— Ну и что ты предлагаешь?

— Я предлагаю выключить этого зануду. На два оставшиеся дня. Всего на два дня, а, Вектор? Хоть два дня я поживу спокойно.

— Ты сердишься, Гришин, значит ты не прав. А что касается Майка, то отключать его я тебе категорически запрещаю. Как бортинженер я несу ответственность за техническое обеспечение станции. Поведение Майка не несет угрозы нашему здоровью, все его выкрутасы безвредны, а вот его исключение из системы техобслуживания может повлечь за собой непредсказуемые последствия. Майк отвечает за определенный объем работ, который он один в состоянии выполнить в максимально короткое время. Пока он работает, я могу спать спокойно, зная, что любая утечка будет обнаружена и устранена в течение максимум пятнадцати минут.

— Чушь! Все чушь! Можно переналадить любого другого робота.

— Да, всего-навсего, каких-то шестнадцать часов работы. За это время достаточно крохотного метеорита величиной со спичечную головку, чтобы Шустер и Григорянц нашли здесь два синих трупа.

Вектор пожал плечами.

— Ну, ладно, Гришин. Будь умницей. Я пошел. Включи связь. Когда я одену скафандр, я хочу постоянно слышать твой ангельский голос. Надеюсь, ты мне будешь сообщать все, что произойдет здесь в мое отсутствие.

Похлопав Гришина по плечу, что означало «не волнуйтесь юноша, все будет нормально», Вектор вышел из операторской и направился по длинному, ярко освещенному коридору в рабочий тамбур, где в полной готовности, растопырив резинометаллические пальцы, стояли восемь разноразмерных скафандров и лежали вдоль стен ящики с инструментом.