Служанка

Штефан понимал, что говорят о нем. Зверь внутри дернулся, но он удержал его и ответил придворному спокойным взглядом. Все-таки жаль, что Георг на лантийской принцессе женился. У той в роду одни шакалы трусливые — перед сильными гнутся, а на слабых тявкают.

Он отошел к окну и уставился на дворцовую площадь, по которой сновали военные. И снова предчувствие дурное зашевелилось. Не нравилось ему все происходящее, ох как не нравилось.

— Ваше сиятельство.

Рядом с ним остановился Уго Шрон, один из членов ордена Золотого орла.

— Приветствую, милорд герцог, — посмотрел на него Штефан.

— Любуетесь? — кивнул на марширующих стражников Шрон, и в его выпуклых голубых глазах блеснула ирония. — Его величество решил сменить охрану дворца, специально из Дерта два полка выписал.

— И чем же ему олденцы не угодили?

— Говорят, они слишком привыкли держаться своих привязанностей, — с намеком ответил герцог и кивнул, прощаясь: — Ваше сиятельство.

— Ваша светлость, — поклонился Штефан, заметив, как внимательно наблюдает за ним Гершин.

Он снова отвернулся к окну. Если двор и изменился за время его отсутствия, то уж точно не в лучшую сторону. Тихие шепотки, сбившиеся вместе родственники императрицы, поглядывающие на всех остальных с плохо скрытым превосходством, угодливые лица мелкого дворянства… Нет, все это было и раньше, но он никогда не задерживался в Большом зале, проходя сразу к императору, а вот теперь угодил в самую гущу придворных интриг и подленького любопытства.

Время шло. Двери Лисьего зала открывались и закрывались, церемониймейстер громко произносил имена дворян, удостоенных аудиенции, а про Штефана будто забыли. Что ж, он знал, что Георг не преминет задеть его самолюбие. Судя по тому, что близится время обеда, с императором он сегодня вряд ли увидится.

Штефан обвел взглядом опустевший зал, который торопились покинуть последние придворные. Что ж, это и понятно. Все они спешили занять места, чтобы встретить Георга в Синей столовой, в которой тот будет обедать с императрицей.

— Ваше сиятельство, его величество велел передать, что примет вас завтра, — подошел к нему камергер Ланчек.

— Поблагодарите его величество за милость, — ровно ответил Штефан.

Ему очень хотелось громко выругаться, но он знал, что нельзя показывать свои эмоции. Император именно этого и добивается — унизить его, вывести из себя, заставить почувствовать свою слабость.

— Милорд, — поклонился Ланчек.

Штефан только кивнул ему и пошел прочь, к позолоченным дверям Большого зала, оставляя позади и Лисий зал, и видевшую его унижение кучку придворных, и лживого императора.

Илинка

— А я говорю, хватит торчать здесь и ждать, — горячился Эйзер.

Он расхаживал по столовой, не в силах усидеть на месте, а остальные арны расположились за столом и решали, что делать. Штефана не было уже целую седмицу, как не было и никаких известий о том, где он и что с ним и его друзьями происходит.

— Дождемся, пока казнят нашего командира прямо на Вердской площади, — не унимался Эйзер. — Припишут измену императору и четвертуют!

— Сядь! — резко прикрикнул на него лорд Хант и уже тише добавил: — Хватит панику сеять.

— Эйзер прав, — негромко сказал Войд — рассудительный темноволосый лорд, владетель небольшого Дорского лея. — Пока мы тут сидим, Крона уже могли в тюрьму бросить и к казни приговорить. Надо идти в столицу, вызволять командира.

— Правильно! — загудели остальные арны. — Хватит выжидать! Пора напомнить императору, кто мы, и заставить с нами считаться!

Я смотрела на мужчин, на их воодушевленные лица, на горящие алым глаза и видела орнаменты мудреного вироша, что сменяли друг друга с огромной скоростью, тасовались, как игральные карты, обещая то удачу и успех, то поражение и смерть. И не определить было, какое решение к чему приведет — слишком сумбурным и нечетким казалось мое видение.

— Тихо! — громко произнес Хант, заставив остальных замолчать. Седовласый арн поднялся и обвел взглядом всех присутствующих. — Нужно дождаться вестей от Варко, — веско сказал он. — Доберется он на днях до столицы, пришлет магический вестник, вот тогда и решим, что делать.

— А если опоздаем? — подал голос светловолосый лорд Грой, молчаливый великан, на лице которого я ни разу не заметила и проблеска эмоций.

У меня от его слов сердце сжалось. Вот уже седмицу я гнала от себя горькие мысли, изо всех сил держалась за то видение вироша Штефана, что долгую жизнь ему обещал, но с каждым днем страх все больше расшатывал мою веру в то, что все хорошо будет. Да и арны, рассуждающие о возможной казни Штефана, выглядели так убедительно, что я поневоле заражалась их настроением и рвалась поехать в столицу, к мужу. Правда, Бранко всякий раз пресекал мой порыв, обещая запереть меня в комнате до возвращения графа, если я не успокоюсь и не выкину из головы эту дурь. Он так и сказал: «Не сомневайтесь, миледи, я это сделаю. У меня и разрешение от милорда имеется».

— Что, если император и правда решит казнить нашего командира? — не отставал Грой.