Служанка

Жирные руки Драговеца дрогнули. Наместник поднял взгляд, уставился на Штефана и затрясся, задрожал весь, став похожим на енецкий студень. Баранья нога выскользнула из его ослабевших пальцев и смачно шлепнулась в тарелку, оставив на белоснежной скатерти некрасивые бурые пятна.

— Ваше сиятельство…

Желеобразная туша попыталась подняться.

— Ваше сиятельство, да как же это? — бормотал Кастимир, и складки на его животе некрасиво колыхались. — Вы бы предупредили, мы бы вас встретили. Ох!

Хозяин дома выбрался наконец из-за стола и, задыхаясь, двинулся к нему.

— Ну что вы, лорд Драговец? К чему лишние хлопоты? Я ненадолго. Хотел посмотреть, как в Стобарде дела обстоят, а заодно и своего нового управляющего представить.

— Нового? — в поросячьих глазках наместника мелькнул страх. — А с даном Винкошем что случилось?

— А нет больше дана Винкоша, — Штефан сделал паузу, в упор глядя на Кастимира.

В столовой стало так тихо, что слышно было тиканье часов в нагрудном кармане судьи.

— Как нет? — сипло переспросил наместник, потянув-узел шейного платка, и остановился, будто не в силах идти дальше.

Женщина поднялась со своего места, оказалась рядом с Кастимиром и взяла того под руку. Но взгляд ее так и оставался прикованным к лицу Штефана. И губы призывно алели, приоткрывшись в своей влажной сочности.

— Дан Пиверень, какое наказание полагается за крупное воровство у господаря? — усмехнулся Штефан, позволяя клыкам удлиниться и показывая их присутствующим. Давненько здесь арнов не видели, позабыть успели, кому служат. Ну да ничего. Он напомнит.

Судья растерянно оглянулся по сторонам, словно в попытке найти поддержку среди сидящих за столом, но гости отводили глаза и молчали.

— Дан Пиверень? — поторопил Штефан.

Председатель местного суда дернулся, как от удара, и торопливой скороговоркой пробормотал:

— Ежели по имперским законам — отрубание руки. А ежели по нашим, стобардским, тогда казнь через повешение.

— Вот видите, — улыбнулся Штефан, с удовлетворением заметив, как побледнели окружающие. — Вы сами ответили на вопрос, куда делся мой бывший управляющий.

— Ваше сиятельство, вы его что, казнили? — испуганным шепотом переспросил наместник и закашлялся. Его крупное тело содрогалось, на лбу выступил пот, руки тряслись, отыскивая что-то в карманах штанов.

— Вот, возьмите, дорогой, — тихо сказала женщина, подавая Кастимиру тонкий белоснежный платок.

Значит, Драговец все-таки женился. И эта дамочка — его супруга.

Наместник утер пот и дрожащим голосом переспросил:

— Ваше сиятельство, это ведь не шутка, нет? Дана Винкоша… казнили?

— Именно так, лорд Драговец, — подтвердил Штефан. — Чтобы прочим неповадно было.

Он обвел взглядом застывших истуканами гостей и жестко добавил:

— Жду всех завтра в Белвиле. С собой возьмите необходимые счета и документы. Дан Кражич проверит их и доложит мне. Безоблачного дня, даны.

— Ваше сиятельство, не соблаговолите ли присоединиться к нашему скромному обеду? — попыталась остановить его леди Драговец.

Призыв в ее глазах стал почти очевиден.

— В другой раз, миледи, — небрежно поклонился Штефан.

Он резко развернулся и вышел из столовой. Бранко молча последовал за ним.

— А говорил, на обед останемся, — хмыкнул друг, спускаясь с лестницы.

— А у меня аппетит пропал, — в тон ему ответил Штефан. — Ничего, мы с тобой сейчас к Дымарю завернем. Таких колбасок с чесноком больше нигде не найдешь. А какое у него крапивное пиво! Лучшее в крае.

Дверь захлопнулась за их спинами, отрезав взволнованный гул голосов, и Штефан, вскочив на коня, направил его к Старо-Кроне, улице мясников и пивоваров.

— Здесь самые главные кабаки Стобарда расположены, — пояснил он другу. — А вот и заведение дана Дымаря!

Они с Бранко как раз подъехали к невысокому, выкрашенному охрой дому. Его низкие окошки почти вросли в землю, дверь была открыта нараспашку, приглашая всех желающих зайти и отведать знаменитой похлебки из свиного желудка и острых колбасок. Изнутри доносились веселые звуки скрипки и крепкий мясной дух. Яркая, недавно подновленная вывеска раскачивалась на ветру и уныло скрипела.

— Пахнет вкусно, — повел носом Бранко.

Штефан ничего не ответил, только усмехнулся. Что еще друг скажет, когда Дымарь перед ним блюдо с лоснящимися от жира бандерскими колбасками поставит!

— Никак его сиятельство пожаловали?

Не успели они с Кражичем войти, как невысокий грузный хозяин торопливо выбрался из-за стойки и низко поклонился. В глазах его не было страха. Скорее, удивление и… радость.

Штефан хмыкнул. Надо же, признал. Спустя столько лет признал…

В душе шевельнулось что-то вроде благодарности. Поди ж ты! Первый человек в Стобарде, который рад его видеть.

— Надолго к нам, ваше сиятельство? — подошел ближе Дымарь.

Хозяин кабака был и сам похож на бандерскую колбаску — крепкую, тугую, с тонкими перевязками и кружочками жира.

— Надолго, Блажден, — ответил Штефан и именно в этот момент понял то, что подспудно зрело внутри вот уже несколько дней. Он обвел глазами темный зал, сидящих за столиками и напряженно прислушивающихся к их разговору людей, остановившего игру скрипача и добавил: — Навсегда.