Служба Радости

На крыше она увидела странную картину. Жюбо медленно подходил к невысокой девочке и что-то кричал. Слов Манада не разбирала из-за ритмичного грохота поезда, да и девочка их, очевидно, тоже не воспринимала. Темноволосая, на вид лет тринадцати-четырнадцати, одета во все черное. Хотя 'всего' немного. Кожаные шортики показывали краешки ягодиц, совсем как те, что выдали Манаде в Дельте, потом шел оголенный живот с колечком в пупке, а сверху непонятная комбинация в виде лифчика, переходящего в перчатки, — словно толстовке отрезали нижнюю часть. На лице странная цепочка крепилась двумя кольцами — одно в левом ухе, другое посередине нижней губы. На ногах высокие сапоги с высоченными каблуками, заднюю поверхности бедра украшает тату в виде черепа. А еще Манаде сначала показалось, будто девочка тоже труп. Ну не бывает у живых такого бледного лица! Но потом Манада поняла — она просто так накрасилась.

Мертвая залезла на крышу. Может, не настолько быстро и элегантно, как Жюбо, но все же забралась. А мертвец подходил к девочке очень медленно, продолжая говорить что-то, перекрикивая шум поезда. До Манады доносились лишь обрывки фраз: 'Не получишь… надо… стой…'. Жюбо более-менее нормально держался на движущемся составе, девочка тоже и даже сделала пару уверенных шагов от мертвеца, хотя на таких каблуках Манада тут же свалилась бы. А у мертвой возникли проблемы. Она присела и неуверенно пошла к своему инструктору, в душе матеря не менее изысканно, чем он неизвестно кого до этого. Девочка все отходила, Жюбо надвигался. И тут Манада застыла, как будто ее туфли вплавились в металлическую крышу вагона. Немного позади девочки она увидела того, кого раньше не заметила. Или заметила, но не хотела себе признаться. Там стоял мужчина.

Его фигура даже сейчас расплывалась и как бы оставляла след в ткани пролетающего пейзажа. Это сложно представить, сложно описать, но это так. За ним тянулся след прозрачный и черный, даже во тьме ночи. Сразу понятно — мужчина. Ширина плеч соответствовала. Одет в странные одежды, наподобие варвара: простая рубаха, вроде даже шкура, и длинный плащ. Ну и, конечно, двурогий шлем на голове, а самой головы нет. То есть отверстие для лица в шлеме имеется, а вот за ним… Нет, есть там голова, просто без лица. Ни носа, ни рта, ни бровей, ни глаз. Только космы длинных волос вырываются на свободу из-под рогатого наголовника.

Меж тем Жюбо подошел к девочке вплотную. Манада стряхнула оцепенение и тоже приблизилась. Наконец, она услышала, о чем они говорят.

— Ты знаешь, какая ждет тебя судьба после этого? — спрашивал Жюбо.

— Мне все равно, — льду в голосе девочки мог позавидовать айсберг, потопивший Титаник.

— Ты даже не в ад попадешь, ты станешь нитью!

— Ты сумасшедший.

— Я сумасшедший?! — возмутился мертвец. — Это не я собираюсь прыгать с поезда!

— Оставь это, — отозвалась незнакомка безразлично. — Я все равно умру. Если ты меня удержишь сейчас, я повешусь в туалете. А даже если не умру сегодня, пройдет несколько десятков лет, и старость заберет меня…

Только тут Манада поняла, что происходить. Чокнутая девка хочет покончить жизнь самоубийством. Но это же грех. ГРЕХ!!! Самый страшный, самый отвратительный! В писаниях Гоябы говориться: 'Лучше убей свою мать, отца, братьев и сестер, но не обрывай собственную жизнь — ибо нет ничего хуже этого!'. И Манада, как никто, понимала всю весомость и верность этого утверждения. Вся неуверенность пропала, она распрямилась и твердо пошла к девочке с Жюбо. И пока тот что-то пытался втолковать малолетней идиотке, Манада поступила по-своему. Выбивая весь лед равнодушия, она залепила незнакомке пощечину и схватила за волосы. Девочка взвизгнула, Манада толкнула ее, продолжая удерживать черные кудри. Девочка повисла над летящей внизу землей, запрокинув голову, и истошно завопила:

— Отпусти!

— С удовольствием, дура! — прорычала Манада. — Еще одна такая просьба, и полетишь вниз! Только попроси?

Жюбо опешил и посмотрел на подопечную почти с восхищением. Черноволосая покосилась на мелькающие деревья, раскинула руки и сказала:

— Пускай…

Но Манада наоборот рванула назад, чуть не слетев с крыши сама, и обрушила на глупую голову удар кулака. Девочка опала на крышу, Манада не успела поддержать ее, потому что по спине чуть не пробежали мурашки. Сзади, там, где стоял рогатый субъект, позабытый в пылу, что-то как будто треснуло, над лесом разнесся протяжный заунывный вой. Манада обернулась — рогатый пропал.

— Так тебе, повелитель дерьмового круга! — воскликнул Жюбо.

— Кто это был? — спросила Манада, наклоняясь к девочке.

— Аваддон.

— А кто он?

— Наместник Нэт-Ты.

— Ого! — удивилась Манада и еще проверила, правда ли демон ушел.

— А еще демон смерти. Ты видела его лицо раньше.

— Нет.

— Я имел в виду, что ты должна была его видеть. Перед тем, как приняла смерть, ты видела его лицо. Если бы ты присмотрелась внимательнее, то разглядела бы черты и сейчас.