Служебный гороскоп

Он со злостью швырнул крылья на пол, лег на тахту, отвернувшись в лице жены от всего человечества. «О дедалы! — думал он. — Никогда вам не понять своих икаров». Но летать хотелось, и он снова приладил крылья. Конечно, с тахты стартовать позорно, слишком приземленно, и он попробовал со шкафа. При старте присутствовала вся семья. Родня подсаживала его на шкаф и давала дельные советы:

— Сперва взмахи крыльями, потом оттолкнись.

— Нет, сперва оттолкнись, потом взмахни крыльями.

Он был горд и поступил по-своему. И оттолкнулся, и взмахнул крыльями одновременно.

Полет получился, если не считать, что он стукнулся затылком о потолок, разбил-таки хрустальную люстру, кокнул вазу и хряпнул стекло в серванте.

С тех пор он у себя дома больше не ходил ногами, а исключительно летал. Иногда ему даже удается вылететь на улицу, как сегодня.

— Вынеси ведро с мусором, — говорит ему жена.

Она привязывает его веревкой за ногу к шкафу, чтобы далеко не улетел, он берет ведро и летит во двор к контейнерам.

— Вот такая моя жизнь, — закончил он свой леденящий душу рассказ. — Вы правы, современный Икар, свободно парящий над землей с мусорным ведром в руке, это, конечно, не жизнь для настоящего мужчины.

И тут мы ему предложили:

— Летим с нами.

— Куда?

— На юг.

— Режьте веревку.

Иван Петрович одним взмахом перерубил его узы, наш новый приятель зашвырнул ведро в контейнер и одним взмахом взлетел над крышей. Мы за ним. Минут через десять мы были в стае, подняли ее в воздух и продолжили наш путь.

В следующем перелете я завоевал у стаи солидный авторитет, потому что с помощью компаса вывел ее к очередному пункту посадки дорогой километров на двадцать короче. Конечно, журавлей природа наделила совершенным навигационным аппаратом, но компас в умелых руках все-таки надежнее. Это был большой удар по престижу вожака. Вожак сник, ушел в конец клина, уступая мне свое место, но я вернул его вперед, погладил по голове, он от удовольствия радостно закурлыкал. С тех пор мы с ним стали большими друзьями, он осуществлял общее руководство, за собой я оставил функции штурмана, время от времени сверяя наш путь с компасом.

Как-то вдалеке послышался легкий стук, дребезжание, на горизонте возникла маленькая точка, она выросла в большую, и вот я узнал вертолет. Он нас стремительно догонял.

— Это опасно! Надо уходить! — закричал Иван Петрович мне на ухо.

— Зачем? Может, у них какое-нибудь к нам дело?

Из вертолета высунулась труба мегафона, громкий голос, превозмогая шум двигателя, закричал:

— Садитесь! Немедленно садитесь! Вы нарушили закон!

Журавли испугались, сбились в кучу. Что-то в этом голосе мне не понравилось, был он слишком требовательным, чтобы ему повиноваться. Он грозил бедой.

— Вверх! — прокричал я. — Все вверх!

— Немедленно сесть! — гремела труба. — Мы — милиция!

Я повел стаю резко вверх. Земля стремительно удалялась.

— Предлагаю разлететься по домам! — надрывался мегафон. — Ваши жены объявили всесоюзный розыск. Повторяю! Вернитесь! Вы злостно нарушили закон. Ваш полет опасен. Вы рискуете жизнью. Вы можете разбиться. Вы нарушили закон земного притяжения. Летайте только самолетами Аэрофлота.

Вертолет набрал высоту быстрей нас, вот уже он завис над нашими головами, ушел чуть в сторону, выбросил огромную сеть и снова резко пошел на нас в атаку. Он ловил нас сетью, будто карасей в пруду. Лично мне удалось увернуться, но Иван Петрович забился в сети, будто гигантская рыба. Журавли в отчаянии закурлыкали, закружились вокруг сети, бессильные чем-либо помочь, кроме сочувствия. Я пошел вниз камнем. Поднырнул под сеть, вынул нож и полосанул бредень. Иван Петрович вывалился из бредня, будто щука.

— А теперь снова вверх! — скомандовал я.

Ветер свистел в ушах, мы шли в небо на предельной скорости. Сперло грудь от перегрузок, болели мышцы рук и ног. Впрочем, боль мы почувствовали позже. И все же мы уходили от погони. Ушли! Мы поднялись на такую высоту, где вертолеты не летают. Им пришлось вернуться.

Добрых часа два мы шли на этой высоте с перепугу, не снижаясь, пока окончательно не продрогли, даже инеем стали покрываться. Этот эпизод заставил нас впредь быть осторожными. Мы стали далеко облетать милицейские посты, держались в стороне от больших дорог, взяли себе за правило над населенными пунктами не летать, самолеты не обгонять, в воздухе не шалить.

Уже сказывалась близость юга. Мы не мерзли на бивуаках под открытым небом, днем из-за жары стало труднее лететь. Журавли нас щадили, чаще делали привалы. На подступах к Крыму состоялось еще одно знакомство. Мы приметили сверху один придорожный ресторанчик и, хоть и с опаской, сели неподалеку для ужина, все-таки голод — не тетка.

Директор ресторанчика встретил нас с распростертыми объятиями. Это был высокий, моложавый человек, ворот рубахи был расстегнут, обнажая тощую шею, на ней покачивался золотой медальон. Он принял нас как своих дорогих гостей, напоил хорошим вином, а журавлям даже пожертвовал от щедрот своих полмешка гороха. От вина мы отказались, больше ели, директор смотрел на нас широко открытыми глазами, шепотом спрашивал: