Служебный роман, или История Милы Кулагиной, родившейся под знаком Овена

БРОДЯГА: Опять же: почему вы думаете, что не знаю?

ЛЕДИ: По крайней мере, полгода назад точно не знали — вы сами говорили об этом.

БРОДЯГА: Ошибочка-нестыковочка. Обознались, дорогая. Это, может, Профессор не знал (а может, уже и он догадался). Нет, Леди, интонации этого города, как и ваши, моя бесценная, не спутать ни с чем.

ЛЕДИ: Ну, если вы так уверены назовите его.

БРОДЯГА: О нет… <<смайлик-улыбка>> Я-то уверен абсолютно, но куда приятней оставить вас в сомнении относительно моей осведомленности.

ЛЕДИ: Ничего себе признания! И как прикажете вас понимать?

БРОДЯГА: Снова и снова: как вам будет угодно!..

ЛЕДИ: Бродяга, прекратите! Вы меня пугаете!

БРОДЯГА: Ну что вы, Леди! Поверьте, я далек от этого как никто другой. Ваше спокойствие мне дороже всего — примите это как еще одно признание.

ЛЕДИ: Благодарю. Не многовато ли на сегодня, если мое спокойствие вам так дорого?

БРОДЯГА: Неужели оно страдает оттого, что кому-то небезразлично?

ЛЕДИ: А вы думали! Конечно, страдает. Как специалист по эмоциям вы должны знать, что спокойствие вообще крайне легко спугнуть.

БРОДЯГА: В таком случае не смею тревожить вас более.

ЛЕДИ: Что совсем? Вообще-то я не хотела зайти так далеко.

БРОДЯГА: <<смеющийся смайлик>> Как уже неоднократно упоминалось, легко от меня не отделаться.

ЛЕДИ: Рада.

БРОДЯГА: Но сейчас-то вы позволите мне откланяться?

ЛЕДИ: А что я могу вам запретить?

БРОДЯГА: Можете. Но ведь не запретите?

ЛЕДИ: Нет, разумеется. До встречи, Бродяга.

БРОДЯГА: До встречи.

Следующая встреча с неуемной маменькой Рюрика Вениаминовича состоялась исключительно по ее инициативе, и более того — настойчивой просьбе. Услышав в трубке служебного телефона знакомый голос, я несколько опешила, но виду не подала:

— Людочка, пожалуйста, зайдите ко мне в субботу, в середине дня, — жалобно попросила она. — Мне нужна ваша помощь.

— Может, я смогу оказать вам ее раньше? Через посредство Рюрика Вениаминовича? — обеспокоенно спросила я.

— Нет, Людочка, нет. — В голосе собеседницы прорезались стальные нотки. — Посредничество Рюшика в данном случае исключено. Так вы сможете зайти?

— Зайду, Кассандра Антониновна, но едва ли раньше двух часов. Вас это устроит?

— Если раньше никак, то выбирать не приходится. Только вы уж обязательно приходите.

— Хорошо. До встречи.

И вот я сижу за уже привычным кухонным столом и готовлюсь выслушать очередную леденящую душу историю. Однако Кассандра Антониновна задумчива — словно не решается начать разговор. Ну же!

Кассандра Антониновна, словно услышав мои понукания, подняла голову и посмотрела на меня молча и пытливо. Будто ждала сигнала.

— Я слушаю вас, Кассандра Антониновна.

Очередной вздох — и наконец любезная хозяйка разразилась речью.

— Девочка моя… Я вас сосчитала!

— ?

— Я построила ваш гороскоп, сверила его с моим — и обнаружила, что вы приходитесь мне Исцелителем… И тогда я поняла: если вы не поможете мне, то и никто другой этого не сделает. Я ведь специально позвала вас сегодня, пока нет Рюшика. Дело касается его… Давайте я налью вам чаю.

— Спасибо. Лучше я. Вам тоже?

— Да. Пожалуйста.

— Как в прошлый раз?

— Да, я всегда такой пью. Берите баранки — они сегодня свежие…

Мне стало тревожно от внезапного доверия моей непредсказуемой приятельницы. Она меж тем, отхлебнув чаю, заговорила снова.

— Рюшик собирался в эти выходные делать ремонт в том доме на Корзуна — вы о нем осведомлены?

Я кивнула.

— Так вот… Конечно, из него и слова не вытянуть, но поверьте мне: я-то знаю этого оболтуса всю его жизнь… Для меня он совершенно прозрачен, и все его трепыхания абсолютно понятны. И вот что я вам скажу: его кто-то совершенно заморочил. Он держится как неумный влюбленный мальчишка.

Я чуть язык вместе с баранкой не откусила. Сама концепция влюбленного Снегова настолько неожиданна и абсурдна!.. Полагаю, вид у меня стал недоверчивый и обескураженный. Кассандра Антониновна заговорила настойчивее:

— Поскольку он все дни с утра до ночи проводит на работе, подозреваю, что именно там она и угнездилась. У вас ведь не слишком многолюдная контора?

— Нет.

— Может, вы сумеете выявить ее? Ну, присмотритесь, послушайте, что происходит. Пожалуйста, Людочка! Вы понимаете, сын — это все, что у меня есть. Последние семнадцать лет, с тех пор, как нас оставил его отец, у меня нет больше ничего и никого. Я просто не могу уступить единственного ребенка какой-то интриганке… Или, может, вы уже что-нибудь заметили?

Я совершенно искренне призналась, что до сих пор не замечала ничего подобного. И пообещала подумать над услышанным и присмотреться ко всем и вся. (А вот доложить о результатах не пообещала, и Кассандра Антониновна этого не заметила).

Вдруг подумалось: судя по компьютерному столику в углу, книжным полкам и прочим самоочевидным деталям, в этой однокомнатной квартире именно кухня является апартаментами Снегова. И вот сейчас мы сидим на его территории и строим против него козни. Не так уж важно, что я их не поддерживаю. Я принимаю пассивное участие в происходящем.