Служебный роман

— Надеюсь, против зала «Интуриста» вы возражать не станете?

Вера угадала. Платон нисколько не возражал.

В зале для иностранцев было хорошо: чисто, светло, уютно и тихо.

— Как живешь, Марина? Что-то я тебя давно не видела!

Марина повернула к Вере сияющее лицо:

— Ой, замоталась совсем. Замуж выхожу! В следующий четверг — свадьба. Придешь?

— Если пригласишь! Значит, жениха выбрала…

— Ой, не решила еще! — захихикала Марина.

— Как же так? — изумился Платон.

— А вот так… Женихов у меня сейчас двое. Петя… он лучше зарабатывает, но зашибает сильно, Митя же меньше получает, но зато и меньше пьет. Живут они в разных районах. Вот я и подала заявления в два разных загса.

— Совсем непьющего не удалось сыскать? — посочувствовал Платон.

— Где его сегодня найдешь… — сокрушенно сказала Марина. — Представляешь, Вер, две свадьбы — и обе на четверг!

— Только у нас такое бывает, — подхватила Вера и перешла к делу: — Марина! Вот при мне человек — я его так подкузьмила. Его паспорт в Москву случайно отправила, ташкентским поездом. А ни в какую гостиницу без паспорта не пускают. Вообще-то он пианист. — И для убедительности Вера добавила: — Лауреат музыкальных конкурсов!

— В том числе и международных! — заискивающе вставил Платон. Он устал, здесь ему явно понравилось, и он хотел произвести выгодное впечатление. Но…

— Лауреатов у нас как собак нерезаных! — дала отпор Марина. — Сюда допускаются только иностранцы. Если узнают, что я впустила кого из наших…

— У тебя же пусто!

— Ну и что? Нет, Вера. Я как эту должность свою добывала — вспоминать не хочется…

— Помещение ведь простаивает, а человеку податься некуда. Марина, я к тебе никогда не обращалась.

— А если приедет какой-нибудь японец или голландец? — в упор спросила Марина.

— А он — что? — Вера ткнула пальцем в Платона. — Не человек, что ли?

— Я заплачу! — пообещал Платон.

— Во-первых, у нас бесплатно, — проинформировала хранительница покоев и покоя, — во-вторых, у вас — деньги, а у них — валюта!

— Что же такое у нас творится! — не выдержала и возмутилась Вера. — Чтобы нашему человеку, у себя дома…

— Пойдемте, Вера! Не распаляйтесь! — потянул ее за руку Платон.

— Нет, я сейчас распалюсь вовсю!

— Чего ты шумишь! — перебила Марина. — Это же наше традиционное гостеприимство!

— Какое там гостеприимство! — зашлась Вера. — Из-за этой самой валюты подхалимничаем перед любым вшивым иностранцем! Противно!

— Вера, не унижайтесь! — тянул свое Платон.

— Это во мне патриотизм бушует! — не успокаивалась Вера.

— Я-то при чем? — жалобно заныла Марина. — На свадьбу-то придешь?

— Приду! Куда я денусь…

Вера и Платон понуро направились к двери.

Они закрыли за собой дверь и вышли на перрон.

— Теперь куда меня сунете? В камеру хранения?

— Как вы мне надоели! — сердито отрезала Вера. — Я за городом живу. У меня вот-вот уйдет последний автобус.

— Нет уж, это вы мне осточертели! — взвился Платон. — Все мои несчастья — из-за вас!

— Ну да, конечно, — кивнула Вера. — И человек погиб — тоже из-за меня.

— Это уже жестоко! — тихо сказал Платон и пошел куда-то в сторону.

Вера растерянно посмотрела ему вслед, потом бросилась догонять.

— Не сердитесь. Это у меня случайно вырвалось, — и улыбнулась. — Есть еще несколько минут и одна последняя надежда, чтобы вы не мучились на жесткой скамейке в зале ожидания.

— Это что же такое?

— Милиция. Только вы не подумайте… Просто у меня там друг работает… Да вы его знаете… Николаша. Тот, что с протоколом…

— Мысль удачная! — поддержал Платон. — Там уж меня никто не найдет.

…В вокзальном отделении милиции, куда заявились Вера и Платон, дежурный лейтенант допрашивал задержанного хулигана. У милиционера вид был измученный, а у хулигана, несмотря на синяки, — довольно бодрый. Лейтенант знаком попросил вошедших подождать и строго поглядел на задержанного.

— Синяк у вас откуда?

— Это столб об меня ударился! — Хулиган оставался невозмутимым.

— А по щеке кто заехал?

— Это семафор меня стукнул!

— Как фамилия семафора? — ехидно поинтересовался лейтенант.

— Я с ним не знаком, ну, клюква буду, — поклялся задержанный. — Я его бил впервые в жизни!

— Ну вот что, Спиридонов. Я вас в последний раз предупреждаю… — но закончить лейтенанту не удалось. Спиридонов проворно вскочил:

— Николай Иванович, вы же меня знаете… Слово даю! Не повторится!

И Спиридонов исчез. Как растворился.

— Господи, Веруша, — обратился к ней за сочувствием лейтенант, — до чего я устал… Этот вокзальный кошмар… Пьянчуги, отребье всякое… Хоть бы меня учиться послали!.. У тебя что, Веруша? Что этот, — он указал на Платона, — еще натворил?

— Не он, а я. Он вообще-то — пианист! И я его сильно подвела. Его паспорт я случайно в Москву отправила, ташкентским поездом! А ни в какую гостиницу без паспорта не пускают!

— Про лауреата будем добавлять? — спросил Платон.

— Здесь это не имеет значения.

— Веруша! — виновато сказал Николаша, молодой лейтенант. — Для тебя я — все… Ты ведь знаешь… Но куда мне твоего пианиста девать? Здесь не положишь…

— А если в камеру? — предложил Платон. — Пока я еще никогда не ночевал в камере.