Слышащая (СИ)

В проёме между стеллажами стояли двое – ребёнок, мальчик лет десяти, и моя бабушка. На полу между ними растекался, полыхая пламенем, жидкий реагент. Они разговаривали, не обращая на это никакого внимания. Да, я едва ли могла поверить собственным ушам: моя глухонемая бабушка говорила!

Но самым странным оказалось то, что хотя её голос, как и голос мальчика, звучал на неизвестном мне языке, я понимала то, что слышала. Поток незнакомых звуков мгновенно трансформировался в моей голове в слова на русском языке, как будто у меня в мозгу работал синхронный переводчик. Я услышала лишь обрывок разговора:

– Она уже расщеплена! – произнесла бабушка. – Прошу, дайте мне поговорить с отцом! Она нужна нам!

Бабушка обращалась к мальчику склонив голову, с почтительностью, как будто говорила с человеком, обладавшим непререкаемым авторитетом.

– Лорд не станет слушать, – жёстко отчеканил мальчик, – однажды мы уже доверились тебе… Всё, что произошло – есть последствия твоей ошибки.

Интонация его голоса звучала совсем не по-детски: строго и властно. Бабушка опустилась перед мальчиком на одно колено.

– Это не повторится! – с жаром воскликнула она. – Я отправлюсь за ней, я... Приведу её к вам!

– Ты предала нас! – отрезал мальчик. – А она бесполезна, как и все Слышащие!

– Старейшина, прошу вас, поверьте, она может помочь! – взмолилась бабушка. – Дайте мне всего один шанс, и я клянусь, что докажу вам это!

Я силилась поверить своим глазам и ушам, но не могла. Гораздо проще было бы принять собственное безумие. Слова бабушки звучали шипением, перемежавшимся щелчками, но… Сама не зная почему, я могла поклясться, что это действительно был её голос.

Мальчик не ответил ей, а лишь присел на корточки и коснулся ладонью пламени, которое всё ещё полыхало между ними. Огонь тут же погас. Когда мальчик поднимался, мне показалось, что его взгляд скользнул по мне. Всего на долю секунды мы встретились глазами, и меня обуял животный страх. Никогда прежде ни один человек не смотрел на меня так. Это был страшный взгляд. Неотвратимый, мучительно тяжёлый, он словно верёвкой скрутил мои внутренности, выжег из головы все мысли. Это было само зло во плоти – его взгляд.

Контейнер с хладагентом, который я всё ещё сжимала в руках, выскользнул на пол, а я попятилась назад и со всех ног бросилась прочь из хранилища. Не помня себя, ворвалась в лабораторию и тут же кинулась в лаборантскую, захлопнула за собой дверь, а потом забралась на диван и сжалась в комок, дрожа всем телом. Вряд ли пары хладагента способны были вызвать такие галлюцинации. Я почти поверила, что и вправду спятила, а другого объяснения найти не могла.

Не помню сколько я так просидела, забыв обо всём и ощущая лишь ужас и чудовищную опустошённость. Но спустя некоторое время, сумев, наконец, совладать с беспорядочно кружившими в голове мыслями, я решила, что должна поговорить с бабушкой. Если рассудок действительно покинул меня, она должна узнать об этом. А если нет… Должна объяснить мне, что здесь творится.

Мои мысли прервал внезапно зазвонивший телефон внутренней связи. Я сняла трубку, и суровый мужской голос на другом конце сообщил, что меня немедленно вызывают в отдел безопасности НИИ.

Оказалось, голос принадлежал Семену Петровичу, начальнику отдела безопасности. До сих пор мне не приходилось встречаться с ним. Это оказался тучный мужчина с непроницаемым лицом. Когда я вошла, он был занят тем, что насыпал корм в аквариум, стоявший на подоконнике. Я решила, что Надиным золотым рыбкам здесь, очевидно, жилось гораздо сытнее, чем на «голодном пайке» у Вани в лаборатории акустики, потому что они не обратили на еду ни малейшего внимания – крупинки корма остались плавать на поверхности воды.

Семен Петрович оглядел меня исподлобья, и буркнув что-то нечленораздельное в ответ на моё приветствие, грузно опустился в собственное кресло, а мне указал на гостевой стул напротив.

Было утро, но у него на столе горела лампа и когда я села, её свет упал на моё лицо. Но прежде, чем он ослепил меня, я успела заметить на столе собственное личное дело. Я напряглась, и это, конечно, не укрылось от пристального взгляда Семена Петровича.

– Нина Николаевна, – начал он, – вчера в НИИ произошёл чрезвычайный случай. В лабораторию криофизики проник посторонний.

Он развернул монитор компьютера ко мне, и на экране я увидела фрагмент видеозаписи – взятое крупным планом лицо альбиноса.

– На этой записи видно, – продолжил Семен Петрович, – что вы пустили этого человека в лаборантскую, где нет видеокамер.

– Да… – замешкалась я, – это вышло случайно, он разлил мой кофе и предложил… Он предложил сделать новый…

Мой собеседник смотрел на меня с подозрением.

– Это ведь наш новый стажер из норвежского университета… – попыталась оправдаться я.

Но Семен Петрович мрачно покачал головой: