Слышащая (СИ)

Едва я успела сесть, как Семен Петрович ворвался в кабинет, сжимая в руках баночку перекиси водорода и вату. Я быстро свернула из ваты жгут и, смочив его в перекиси, вставила в ноздрю. Семена Петровича, как мне показалось, чересчур взволновало это неожиданное происшествие, для меня же носовые кровотечения были обычным делом – всему виной давление и высокая сердечная активность, поражавшие каждого из наблюдавших меня когда-либо врачей. В своё время бабушка оградила меня от чрезмерного общения с ними, поэтому мне выдали справку о пожизненном отстранении от физкультуры и на этом мои злоключения по врачебным кабинетам закончились.

Гораздо больше я беспокоилась о случайно оставленной улике в виде небольшого красного пятнышка на столе Семена Петровича. Но до того, как я успела придумать объяснение его происхождению, он стёр пятно рукавом, так и не заметив. А потом, справившись о моём самочувствии, сказал, что не задержит меня дольше.

Оказавшись в коридоре, я на секунду замерла, опершись на стену – меня мутило. А потом, не чувствуя под собой ног, поплелась к лестнице.

То, что только что произошло, не имело объяснений. В голове носились мысли, одна невероятнее другой. Я знала, что рыбки, так же, как и другие животные, не переносят звук на определённых частотах. Поэтому то, что с ними случилось, могло быть результатом воздействия звука таких частот. Но частоты, на которых звучит человеческая речь, не могли так повлиять на них – иначе сосуществование рыбок с людьми стало бы невозможным!

К тому же, у меня не было причин сомневаться, что Семен Петрович действительно не слышал наш с альбиносом разговор. Могло ли это означать, что этот разговор, сопровождавшийся идущим в разрез с законами распространения звука эхом, происходил на частоте за пределами диапазона частот человеческой речи? Безумие. Бред.

Я вдруг вспомнила про бабушку и мальчика. Неужели… Не бред? Мозг плавился, а сердце бешено колотилось, но, хотя и с трудом, я собралась с мыслями: мою безумную теорию было не так трудно проверить. Я направилась в лабораторию акустики.

Из сотрудников лаборатории на месте оказался только Надин бывший фаворит – старший лаборант Ваня. Лабораторный стол перед ним был завален железяками всевозможных форм и размеров – видимо, останками списанного оборудования. Он аккуратно перебирал их, заботливо раскладывая по кучкам.

Ванин вопросительный взгляд, заменивший приветствие, застал меня врасплох и заставил наскоро придумать объяснение моего появления. Я сказала, что Надя прислала меня забрать запасы корма для рыбок, якобы спрятанные ею где-то в лаборантской. Мне повезло, что их поиски не вызвали у Вани энтузиазма.

Оказавшись в лаборантской, я тут же бросилась к шкафу с лабораторным оборудованием. Найти частотный анализатор не составило труда. Включив его, я достала телефон и запустила аудиозапись разговора с альбиносом. Спустя пару секунд на экране прибора появились скачущие зубцы частотного графика, который расположился гораздо выше красной черты – самой высокой частоты, которую способно воспринимать человеческое ухо. Судя по зашкаливавшим значениям частот, появившимся на экране анализатора следом, из моего телефона звучал ультразвук.

Я вышла из лаборантской на ватных ногах, судорожно сжимая телефон, продолжавший раз за разом проигрывать аудиозапись. Наш с альбиносом диалог звучал на всё помещение, но Ваня как ни в чём ни бывало продолжал копаться в железяках, а заметив меня, спросил, почему я с пустыми руками. Не помню, что ответила ему, и ответила ли вообще. Забыв обо всём я со всех ног бросилась прочь. Если кто-то и мог объяснить мне, что всё это значило, то это была бабушка.

Меня трясло, а голова шла кругом. На бегу я натыкалась на стены и спотыкалась о собственные ноги. Всё вокруг плыло перед глазами. Не помню, как добежала до лаборатории. А когда распахнула дверь, ноги вдруг отказали, и я тюфяком повалилась на пол. Последнее, что я запомнила, – наш кактус, поникший, сморщенный и ссохшийся так, как будто кто-то полил его серной кислотой. А потом мой взгляд заволокло тёмной пеленой…

Глава 4. Мир Рхи

Я очнулась внутри полой кристально-прозрачной сферы. Она показалась мне стеклянной, но мурашки, пробежавшие по коже от внезапно прилившего к телу холода, дали понять, что видимость обманчива – стены были ледяными. Я полулежала в ледяном кресле, а рядом располагалось ещё одно – пустое. И хотя меня не покидало ощущение реальности, я решила, что спала – поверить в то, что я впервые в жизни видела сон, оказалось проще.

Я встала и купол сферы поднялся, открыв моему взору поистине невероятное зрелище. Я находилась на оживлённой городской улице. Но это был необычный город. Всё здесь, начиная с булыжников под ногами и заканчивая шпилями на крышах зданий, было… Ледяным. Над крышами нависла толща льда, заперев город в ледяную шкатулку. Неоновый свет заливал всё вокруг голубоватым свечением, проникая сквозь лёд снизу и сверху.