Смайлик на асфальте

— Вернувшись во Францию, я старался быть в курсе расследования, чувствовал свою ответственность перед погибшим. Штудировал материалы и строил догадки даже тогда, когда дело закрыли. Наверное, потому я так легко согласился на предложение Алена, сына де Вержи. Он тоже не верил в официальную версию и считал, что отца убили, инсценировав несчастный случай.

— Он знал, что его отец нанял вас?

Дальбан, поморщившись, покачал головой. Артём понял, что ему не понравился глагол «нанял».

— Про поездку в Петербург — нет, знал только про галерею.

— Он кого-то подозревал? — продолжал расспросы Брагин.

— Да, мадам де Вержи.

— Свою мать что ли? — удивился Артём. — Высокие отношения в аристократическом семействе, нечего сказать!

— Нет, вторую жену. С первой — матерью троих детей — де Вержи недавно развелся…

— Так вот кто мог его ненавидеть!

— Не думаю, — вновь покачал головой Морис. — Дети выросли, и супруги не жили вместе. Мадам-primo давно жила своей жизнью и развод, по которому ей отошли значительные финансовые активы, был ей только на руку, это де Вержи всячески оттягивал разрыв, не желая делиться деньгами. То же и с детьми — убивать отца, который в них души не чаял… Кроме того, полиция тщательно проверила всех четверых.

— А новая жена?

Дальбан вздохнул и убрал бутылку от лица.

— Все утверждали, что де Вержи обожал жену, пара выглядела счастливой. Во время убийства у мадам-secundo стопроцентное алиби — она была в Париже. Насчет мотива — на первый взгляд его не было…

Морис замялся, и Брагин не упустил этот момент.

— Но?..

— Я долго думал о странном поведении де Вержи, почему он не обратился в полицию, если подозревал мошенничество с картиной…

— Вы же сами сказали — не хотел огласки.

— Дело в другом. По-моему, он кого-то покрывал. А покрывать он мог только близких людей. Очень близких. И вот тут в фокусе сразу оказывается новоиспеченная мадам де Вержи — она занималась галереей. Поначалу я думал, что она наняла кого-то, чтобы избавиться от мужа, но когда вернулся в Париж, встретился с ней. Она выглядела подавленной, даже можно сказать, убитой горем…

— Ф-ф-ф, — пренебрежительно фыркнула вернувшаяся со льдом Ольга. — Я вам сейчас такие страдания изображу, разрыдаетесь от жалости.

Дальбан приложил к лицу лед, закинул в рот принесенную Ольгой таблетку обезболивающего и медленно покачал головой, пытаясь улыбнуться. Улыбка получилось кривой и болезненной.

— Я в курсе, какие спектакли могут разыгрывать женщины.

Ольга опять фыркнула, но промолчала.

— Но я не сказал о главной причине, по которой вернулся. Я наконец-то понял, что произошло в отеле, и кто убийца.

— Кто? — в один голос вскрикнули Артём с Ольгой.

— Чем больше я копался в этом деле, тем крепче становилась моя уверенность, что убийцей могла быть только горничная.

— Каким образом она это сделала? Вы что-то нащупали? — встрепенулся Брагин. — Думаете, это она сделала укол?

— Нет, укол де Вержи сделал сам. Весь вопрос в том — какой именно. Он думал, что колет себе инсулин, а на самом деле вколол стероиды, потому что кто-то подменил в холодильнике ампулы. Причем, все до одной — де Вержи ведь мог взять любую. Сделать это могла только горничная, больше никто в его номер не входил. На следующий день, уже после его смерти, когда она пришла убирать номер, то заменила в холодильнике фальшивый инсулин на настоящий и подкинула пустую ампулу из-под стероидов. Почти идеальное преступление.

— А мотив?

— Думаю, она была простым исполнителем. Ее кто-то нанял.

— А психолог тут при чем? Зачем вы следили за Кристиной? — сыпал вопросами Брагин.

— Раз есть исполнитель, значит, где-то есть заказчик. Я пытался связать горничную с женой де Вержи, но мне это никак не удавалось. Я расширял и расширял круг общения каждой, но связи все не было. Я уже почти отчаялся. Психолог — это просто еще один выстрел наугад. Не знаю, как в России, но во Франции горничные не очень-то могут себе позволить психоаналитика.

— Нужно немедленно с ней поговорить!

Подполковник резко поднялся, громыхнув стулом.

— Не получится. Она уволилась из отеля две недели назад и ушла в монастырь. Я только вчера узнал, в какой.

— Как графиня Вольская, — вставил Артём. — Ушла грехи замаливать…

Он вдруг замолчал, задумавшись. А затем вскочил, пораженный своей догадкой.

— Я только сейчас понял, что мне напоминают все эти убийства! Такое уже было сто лет назад!

Артём развернулся к Дальбану.

— Вы читали записки русского сыщика, те, что просили меня перевести?

— Нет. Я не знаю языка. А в чем дело?

— Объяснись немедленно, — потребовал Брагин.

И теперь уже Артёму пришлось коротко пересказывать записки заместителя начальника сыскной полиции Петрограда. Он видел, как по мере рассказа вытягивается физиономия Брагина. Как Морис, позабыв про разбитый нос, решил его почесать и сморщился от боли. Как расширились, становясь огромными, глаза Ольги.

— Все сходится! — закончил он. — Это цепочка, как в дневнике.

Артём подошел к доске, взял маркер и поставил цифру один. Следом за ней появилась надпись: