Смайлик на асфальте

Брагин перелистнул несколько страниц и согласился с французом — действительно, грабители и бандиты. Что ж, искусствоведу придется обойтись без ужина.

Познанского подполковник узнал, едва тот появился в отеле — из дверей бара отлично просматривался холл. Аккуратно зачесанные назад седеющие волосы, дорогая металлическая оправа и по-бульдожьи обвисшие щеки — именно так он выглядел на фотографиях. Однако импозантный и благодушный вид человека, рассчитывающего на отличный ужин, сменился обиженной миной, когда служащий отеля проводил его в бар.

Эксперт недовольно поджал губы, но уселся в предложенное кресло.

— Нас интересует, зачем к вам обращался де Вержи, — сказал по-английски Дальбан после сдержанного приветствия.

Губы эксперта совсем пропали, он окинул мужчин надменным взглядом и мстительно произнес на хорошем английском:

— Это личная информация, я не имею права ее разглашать.

— Но де Вержи мертв, ему уже все равно, разгласите вы что-то или нет! Зато вы сможете спасти другие жизни! Ваша информация имеет большое значение для расследования убийств, в том числе и убийства самого де Вержи! — горячился Морис.

Услышав про убийство де Вержи, Познанский побледнел, но не уступил. Он демонстративно развернулся, подзывая официанта, и затем затеял долгий разговор о том, какой сорт виски предпочтителен в летнюю жару — односолодовый или двусолодовый.

— Мы не собираемся передавать информацию СМИ, — предпринял еще одну попытку француз, но проблема выбора виски занимала Познанского куда больше.

Морис растерялся. Наверняка у себя в Париже он знал, что делать в таких случаях, Брагин видел, как сжались его кулаки, но здесь была чужая территория… Он растерянно взглянул на Брагина, словно говоря: «Твой выход». Дважды просить не пришлось.

— Принесите ему бутылку воды, — попросил официанта подполковник.

— Я… — Познанский приподнялся с места.

— Сядьте! — рявкнул Брагин.

Резкий окрик заставил искусствоведа опуститься в кресло. Брагин наклонился к эксперту через стол и уставился на него наливающимися кровью глазами. «Старею, — подумал подполковник, — перенимаю манеры у эффективных».

— А теперь слушай меня внимательно, — Брагин намеренно перешел на «ты». Почему-то подобное обращение всегда действовало на зарвавшуюся интеллигенцию отрезвляюще. — Мы можем поговорить здесь. Спокойно, без протокола. Не исключено, что на этом твое участие закончится. А можем действовать по протоколу. Официальная повестка, полицейская машина к дому, сопровождение, чтобы все соседи видели. Ну и налоговая проверка — куда же без нее. Небось, содрал с француза кругленькую сумму и положил в карман, забыв про государство? Много за это, конечно, не дадут, но тебе хватит. Откроешь на зоне кружок рисования.

Дальбан не понимал ни слова — Брагин говорил по-русски — но физиономия француза выглядела так, словно он был согласен с каждой сказанной фразой.

Искусствовед повел шеей, будто ему жал галстук, и буркнул:

— Что вы хотите знать?

Брагин кивнул Дальбану, передавая инициативу французу.

— Де Вержи приезжал из-за картины? Его интересовала подлинность «Подавление индийского восстания англичанами»?

— Не столько подлинность — он не сомневался, что это подделка — сколько то, на каком этапе экспертизы была допущена оплошность.

И видя непонимание на лице Брагина, добавил по-русски:

— Мы с ним не говорили об этом, но я думаю, он хотел вычислить, кто в его галерее нечист на руку. Так понятнее?

— Но как это можно узнать? — перешел на английский Брагин. — Кто-то фальсифицировал данные экспертизы?

Познанский вздохнул как человек, вынужденный объяснять профанам очевидные вещи.

— Экспертиза уже давно не играет главную роль в оценке подлинности произведения искусства.

Искусствовед вальяжно развалился в кресле, почувствовав себя на коне. Он махнул рукой официанту и заказал таки виски.

— Краска, холст, манера письма, графологическая экспертиза подписи художника — все, на что раньше обращали первостепенное внимание, — это прошлый век, — продолжал он. — Нет, я не говорю, что они не важны, их проверяют в первую очередь, но, поверьте, сейчас могут подделать практически всё. Главное сейчас — провенанс.

— Это что еще за зверь?