Смартфейс

Улыбка, умаляющая собственное достоинство, заставляет Фрейю задуматься. Он не только взял себя в руки и вышел из комнаты, но и пытается заключить мир. И хотя обычно девушка протестует против подобного, в данном случае было бы вполне разумно сказать «да». Доход семьи парня таков, что ему никогда не нужно задумываться о наличных. Как только Талис опомнился и увидел геккона, он полушепотом предложил снять Джулиану хорошую квартиру-студию, ближе к центру, не заботясь о стоимости аренды.

– Ты уверен? – спрашивает девушка, накручивая локон на палец. – Я верну тебе деньги.

– К тому же у меня есть куча гаджетов на продажу. – Джулиан проходит дальше, взгляд перемещается на полку, где лежит слегка запыленная коробка от смартфейса. Фрейя в очередной раз задает себе вопрос, что могло бы произойти, оставь он себе устройство. Возможно, бывший выбрал бы личность какой-нибудь порнозвезды, которая находила бы ему настолько соблазнительные видео, что у него окончательно бы помутился рассудок. Фрейя подсовывает под спину подушку. Тем лучше, что она забрала смартфейс себе.

– На днях видела твоего отца, – девушка до сих пор не отправила заполненный отзыв.

– Где?

– В одной из зеленых зон.

– Ему нравится заниматься бегом. Он и меня хочет подсадить. Мол, все бегают.

Наконец, приспособившись к новому витку разговора, девушка видит, что Джулиан мрачнеет при упоминании отца, будто вспоминает спор, произошедший очень давно. Девушка удивлена, заметив смущенное, даже стыдливое выражение на его лице. Трудно представить, что с ним делает такой образ жизни, но сейчас они просто болтают, и все кажется вполне нормальным.

– Это не для меня… разве тяжело понять? – продолжает бывший. – Вечно занят со своими ботами. Единственный сорт людей, который на самом деле волнует папашу, – знаменитости и те, кто может продвинуть его по карьерной лестнице. Если отцу позвонит кто-то, кого он не знает, он просто предположит, что это бот. Будто у него такие настройки по умолчанию.

Опыт подсказывает Фрейе, что вся эта тирада сведется к обвинениям отца, который, по мнению Джулиана, относится к сыну как к одному из своих ботов, хоть и пытается притвориться примерным семьянином. Они уже вели подобные разговоры. Ничего нового: бедный юный Джулиан, прислушиваясь к просьбам отца переехать в Англию, отчаянно пытался вписаться в социум, а затем его бросили, одинокого и несчастного, в квартире-пентхаусе на Нью-Айленд, эксклюзивном и изолированном районе для людей со схожими взглядами на жизнь. Джулиан не любил шампанское, зато имел привычку от случая к случаю гулять вдоль грязной речки, чтобы почувствовать себя в своей тарелке. «Твоя кровать все такая же мягкая?» – хотелось спросить Фрейе, но за нытьем пряталась настоящая боль или, по крайней мере, недоумение, вызванное подобным отношением родителя, которого парень, должно быть, когда-то боготворил.

Вздох забирает у Фрейи последние силы. Она уже закончила делиться советами по вопросам семьи. Они оба. Может, Джулиан думает, что можно начать все сначала и пройти этот цикл еще раз?

Делясь своими переживаниями, Джулиан строит башенку из чашек, сделанных из эпоксидной смолы, прямо на рабочем столе Фрейи. У девушки появляется возможность забрать их из рук бывшего и увести его из комнаты, она с облегчением ступает на нейтральную территорию. Парень следует за Фрейей на кухню, не нуждаясь в ответе на периодический вопрос: «Понимаешь?», – и замолкает только тогда, когда девушка с грохотом ставит чашки в раковину. Фрейя поворачивается, чтобы заглянуть в его оленьи глаза, прищуренные от яркого света.

– Отличное платье, я не шучу, – говорит бывший.

– Спасибо.

Он взъерошивает свои волосы так, что они встают дыбом тоненькими шипами. Их разговор кажется довольно приятным, но Фрейя чувствует, как постепенно нарастает все, что не было сказано. Девушка вытирает руки засаленным кухонным полотенцем, бывший все еще стоит рядом. После нескольких месяцев, когда они едва разговаривали друг с другом, Фрейя чувствует, что ей нужно решить, могут ли они быть друзьями или уже слишком поздно. Задумавшись, как начать разговор, девушка замечает тарелку с восемью ломтиками белого хлеба с прослойками из чего-то желтого и кисло-сладкого, стекающего по корочкам.

– Что ты ешь? – спрашивает Фрейя, но уже знает ответ.

– Бутерброды с лимонным курдом. Хочешь один? Я сделал целую тонну.

– Где ты его взял?

– Стоял в холодильнике. – Он берет тарелку, дружелюбно прищуриваясь, и протягивает ее девушке. Фрейя уже чувствует текстуру курда, мягкого, полупрозрачного лимона. Она машет рукой в знак отказа, желудок уже урчит, и она проскальзывает мимо Джулиана из кухни в гостиную, где делает пару глубоких вдохов пыльного воздуха. Он что, заказал лимонный курд? Девушка так удивлена, что все еще не может отойти от произошедшего. Голос в голове уже советует забыть обо всем. «Это всего лишь джем».

– Эй, – добавляет Джулиан, очевидно желая продолжить разговор, – думаю, в моей комнате найдется парочка твоих шлепанцев. Носил их по дому. Пойдем, я их найду.