Смеющаяся Тьма. Книга 3

До меня наконец-то дошло, что она хотела сказать этим словами.

— Так, значит, на моем месте мог оказаться кто угодно? Любой другой человек?

— Да.

Ну вот и стали прахом все мои воздушные замки. Потаенное желание каждого человека: чем-то отличаться от других, быть уникальным, неповторимым. Именно оно заставляет двигаться вперед, постоянно кому-то что-то доказывать, менять самого себя в ту или иную сторону, чтобы в конце концов стать чем-то, чего никогда не было раньше и никогда не будет потом. Мне почти удалось поверить, что такое возможно.

— Хельга…

— Прости. Когда-то я думала, что мне подойдет Колен. Он видел, как погибает его родной мир. Я думала, он должен всем сердцем желать предотвратить конец еще одного, пусть и чужого мира. Но пока он боролся за свое собственное существование, он стал слишком похожим на нас. Ему тоже все равно. Никогда — слышишь меня? Заклинаю тебя: если выберешься живым из этой истории, никогда не теряй сострадания. Не только к тем, кто не может постоять за себя, но и к тем, кто в тысячи раз превосходит силой тебя самого. Это главное, это именно то, что делает тебя человеком и направляет все твои поступки, даже когда ты не хочешь этого. Никогда.

— Постой. Ты сказала, если выберусь живым? Так есть альтернативы?

Хельга виновато улыбнулась.

— Прости. Но то, что ты останешься жив, очень маловероятно.

Я кивнул.

— Мне надо подумать. Я… Я пойду прогуляюсь.

— Хорошо. Иди.

Стараясь не смотреть на Хельгу, я вышел в коридор гостиницы, спустился вниз по широкой лестнице, застланной красным ковром. Мы находились где-то очень высоко — но до первого этажа каким-то образом оказался всего один лестничный пролет. Швейцар в холле поспешил на свое место, чтобы открыть передо мной двери, но я только махнул ему рукой — не надо, я сам… А что сам? Я не знал. Переступив порог странной гостиницы, я вышел в Авалон.

Спустившись с каменного крыльца, я оглянулся. Здание было двухэтажным и совсем небольшим, но так оно выглядело только на этой глубине Потока. А заглянув глубже, я увидел огромную башню с выступами-башенками на плавно закругляющемся фасаде. Решив, что такую громадину я увижу откуда угодно, я отправился гулять по городу, не боясь заблудиться.

Город был странный. На вид, нет, на ощупь он создавал ощущение чего-то очень знакомого, какого-то очень родного места — но я никак, никак не мог узнать его… Пока не понял, что я в этом месте никогда не был. Это были не мои ощущения. Это были ощущения магов, которыми они наделили целый город, целый остров — чтобы иметь возможность жить здесь.

Поток — это основа мира, основа всех миров. Но, давая им жизненную силу, сам он жизнью не обладает — так, существа, обитающие в нем, даже называются нежитью. А настоящей жизни не существует вне поверхности — тоненькой и хрупкой радужной пленочки, которая и представляет собой то, что мы называем миром.

Если бы я родился здесь и прожил всю свою жизнь, я никогда бы не подумал, что где-то существует мир более настоящий, чем этот. Мимо меня на старенькой коляске, запряженной каурой лошадкой, проехал мороженщик со звонким колокольчиком. По другой стороне улицы ему навстречу шел какой-то человек в непривычном, «заморском» костюме. На перекрестке крутился мальчишка с газетами и табаком. Около витрины модной лавочки остановились две девушки с невесомыми кружевными зонтиками в руках. Хлопнула дверь пекарни — и на улицу вывалился кусок аппетитнейшего хлебного запаха. Во дворике перед небольшим особняком играли дети: мальчишки и девчонки, размахивая палками и выкрикивая какие-то «волшебные» слова, атаковали карусель, представляющую собой, наверное, какое-то ужасное чудовище, угрожающее всей жизни на земле… Простите: всей жизни в Авалоне. Среди детей только один был настоящим: мальчишка лет шести в бутафорском плаще и взрослой поношенной шляпе. С балкона особняка за ними наблюдала немолодая женщина-маг. Как давно она покинула мир живых? Лет десять назад? Пятнадцать? Сколько вообще нужно лет, чтобы привыкнуть жить здесь? Может, не так уж и много?.. Может, для этого будет недостаточно и целой вечности?.. Женщина наблюдала за игрой детей. Меня она не заметила.

Продолжив прогулку, незаметно для самого себя я вышел на каменный мост. Он был небольшой, но круто выгибал над рекой свою мощеную спину. Я вскарабкался на его середину, остановился, а потом и вовсе оперся о балюстраду. Глядя на отделанные камнем, ухоженные набережные, я, кажется, о чем-то думал, но никак не мог понять, о чем. Мои мысли ускользали от меня самого. И длилось это довольно долго — а может быть, меньше минуты. Хельга сказала правду: времени здесь не было. Это ощущалось.

— Ты не заблудился? — послышался вдруг знакомый голос у самого плеча. Я обернулся и увидел Ису. Он стоял рядом со мной и со смаком жевал большое алое яблоко.

— Не сердись на Хельгу. Ей на самом деле жалко мир, в котором она выросла.

— А тебе?

— Мне… Как тебе сказать… Мне все равно. Миров во Вселенной — вечности не хватит повидать каждый.

— Хельга сказала, что ей тоже все равно.