Смеющийся Пеликен Наумов Евгений

– Меня ищешь, дикий друг? – спросил тот, не удивившись.

Еще никто не называл так Тэрыкы. И сердце его сразу же раскрылось навстречу

юноше. Он шагнул вперед:

– Сказано было мне: Камыснап идет за тобой. Яри спешит на помощь…

Айван кивнул и отрешенно улыбнулся. Подошел воинственный старшина.

– Почему с диким человеком разговариваешь? Не говорим с ним.

Раздались крики, из-за шатра вывалилась большая толпа вооруженных людей.

– Убить! Убить! – неистово кричали они. Амек круто обернулся и от удивления чуть не

упал: впереди толпы, потрясая копьем, бежал в военной одежде… он сам. Это был Кумак.

– Вот они – оборотни! – вопил Кумак-Амек. – Мой облик принял один, а другой тоже

из чужой земли пришел. Бей их!

Толпа свирепыми криками отвечала ему. Ведь видели, что все время старшина был с

ними, а там стоит неведомо кто. Конечно, свистун. Сирота тоже свистун, не зря в узких

штанах появился, хитрые речи вел. Теперь военную одежду надел, спрятаться среди них

вздумал.

Старшина взревел от ярости и рванулся навстречу самому себе, горя желанием

разорвать самого себя на клочки. Но Кумак-Амек тут же замешкался, пропуская воинов

вперед, – свистуну нельзя сражаться с человеком, можно действовать только обманом да

хитростью.

Айван был вынужден принять бой. Но не стал оружие в руки брать – ему ничего не

стоило увертываться от неуклюже размахивающих копьями и ножами одурманенных воинов.

Ловкими ударами в грудь отбрасывал каждого. Чей-то клинок распорол ему рукав…

За ним двигался Татай, размахивая пращой, а дикий человек, прыгая выше голов, укорял жаждавших крови легкой колотушкой.

– Где обманщик, мой лик принявший? – круша всех животом, неудержимо катился

вперед старшина, отыскивая ненавистного оборотня. Но тот уже сменил облик, как только

Смеющийся Пеликен Евгений Наумов

началось побоище, и стал Айваном.

Подобравшись к Татаю, Кумак-Айван схватил его за плечо:

– Мое мне отдай, – повелительно сказал оборотень, протягивая руку. Это был амулет, который снял Амек, надевая военную одежду, а Татай схватил его, приняв за пращу.

Вспомнив об этом, старик растерянно протянул амулет. Но тут же чья-то когтистая лапа

вцепилась в ремешок амулета одновременно с черной рукой свистуна.

– Теперь это наше!

На пронзительный крик Онкоя обернулся Айван. И тоже себя увидел. Кумак-Айван

держал заветный мешочек с амулетом дедушки Ненека.

«Только если сам отдашь, тогда завладеют амулетом враги, – сказал он. – Береги его, иначе не дойдешь…» Как он мог отдать амулет? Юноша схватился за грудь. Проклятое

зелье! Из-за него все забыл, все потерял… Злая сила все-таки перехитрила его. Теперь не

увидят люди Солнца, погибнут. Но первым погибнет он.

В селение вошел Камыснап. Под леденящим взглядом змеиных глаз все сразу

оцепенели. Когда Камыснап приступает к Свершению, он замораживает всех вокруг, чтобы

никто не способен был даже двинуться и помешать ему. Неторопливо подходит к жертве и

выполняет веленное.

Камыснап был только послушно исполняющим. Он увидел двух Айванов, но, не

колеблясь, выбрал. Силой колдовского искусства Черного Шамана облик юноши был

передан Камыснапу до мельчайших подробностей: худенький, ловкий, черноволосый. Тот, второй с белыми волосами, конечно, сам Кумак, временно принявший облик юноши.

Свистуны часто так делают…

Еще раз сравнил, чтобы не ошибиться. В руках настоящего Айвана амулет, о котором

Камыснапу тоже было известно. И он не хочет его отдавать Онкою, который схватился за

ремешок. Что ж, Онкой тоже пострадает, но не сильно, со временем в себя придет.

Кумак стоял, совершенно окаменев, даже языком от страха шевельнуть не мог, крикнуть ничего не успел. Только в последний миг осознал страшную опасность, приближающуюся к нему. Но уже ничего не мог поделать.

Скрип… скрип… скрип… Камыснап. приблизился к Кумаку-Айвану и вошел в него. В

тот же миг Онкоя, вцепившегося в ремешок амулета, вбило в землю с такой силой, что в

образовавшейся дыре засвистел ветер, а потом где-то далеко горестно завыли рэккены.

Кумак, в которого вошел Камыснап, ярко вспыхнул, стал медленно чернеть, как сухой

мох в жарком костре, заколебался, распростерся на снегу и тихо сгорел. Только черный

отпечаток на белом остался. Айван тут же очутился рядом и схватил амулет, – Повесил себе

на шею и спрятал под кухлянкой.

Стоя на передней нарте и нещадно нахлестывая собак, Яри вихрем влетела в селение, далеко оторвавшись от своих спутников. Услышала глубокий вздох, увидела яркую вспышку

и струйку черного дыма, уходящую в небо. Свершение произошло! В отчаянии она упала

лицом вниз. Собаки пробежали еще немного и остановились.

– Яри, – раздался голос, звеневший глубокой печалью. – Они мать мою погубили…

Даже увидев, не поверила своим глазам: живой и невредимый Айван в военной одежде