Читаем Смех без причины полностью

Навязывать карьеру драматического актера невозможно, хотя я Володе предлагал попробовать себя в этой роли. Думаю, как человек умный, он предполагал, что подобное раздвоение может привести к печальному результату. И к потере зрителя, и к размыванию собственной профессии. Я пошел на этот риск, потому что просто по-другому не мог жить, просто в определенный момент столкнулся с тем, что больше не могу отвечать зрителю на его требования.

Считаю, что Володька боится рисковать, но осуждать не могу. То, что он в этом смысле менее рисковый, чем я, это точно совершенно. Он добрый, он щедрый. Я не знаю, что бы его могло дискредитировать. Все мы живые люди, и, наверное, у каждого есть свои слабости, но какие-то вещи с годами становятся такими неважными, мелкими. Чем старше мы становимся, тем лучше понимаем, что нас осталось совсем мало. И конечно, этот не очень здоровый мир, который живет в сценическом квадрате, он деформирует души.

Я думаю, что Володя что-то знает про эту жизнь! В нем есть какая-то генетически доставшаяся мудрость – Он Знает! Иногда он может показаться неглубоким человеком кому-то, но это маска. Он так закрывается. Он человек, который не очень пускает внутрь. Но все мы разные люди. Кто-то ищет, кому бы исповедаться, открыть душу; Володя не из этих людей. Не из этих.

Он достаточно толерантный человек. Он общителен. Он ни на чем не настаивает. Многие скажут, что это бесхребетность, что это отсутствие позиции. А может, это как раз та самая мудрость, о которой я говорил? Ведь мудрость к человеку может прийти в раннем возрасте, может позже, а может и вообще не прийти. То, что у него нет врагов, это замечательно. Вообще врагов не надо иметь. Это глупо.

Володя приносит людям удачу, в нем есть какая-то тайна. Я думаю, что это абсолютно не его заслуга. Это просто такой дар свыше. В нем есть способность заботиться, опекать. Причем, я помню, даже с юности он был в этом смысле всегда внимательным к чужим бедам. Это я отлично помню.

Я бы пожелал Володе до конца своих дней сохранить способность радости самой жизни! Я хочу, чтобы жизнь, которая поворачивается к человеку разными сторонами, а не только солнечной, чтобы жизнь никогда не вогнала его в состояние хандры или депрессии. Мне кажется, что Володя вообще не очень подвержен депрессии.

У него очень здоровое нутро. Это уже нечасто встречающееся качество. Если Господь ему даст здоровья, я только хочу пожелать ему, чтобы все его близкие были с ним и чтобы еще много-много лет он мог продолжать заботиться о своей матери, об обаятельной и умной жене Тамаре, радоваться успехам дочки Настеньки, талантливой артистки балета. Дай бог!

Глава 11

Надежда Бабкина

Вся моя команда, те, кто меня окружает, напоминают мою молодость. Я не говорю, что я старуха, просто иногда надо оглядываться назад, чтобы двигаться вперед. Они мне напоминают, как происходило становление мое и моих друзей.

Среди этих друзей Володька. Володя Винокур. Потрясающий, обаятельнейший, совершенно необыкновенный человек! Наверное, каждый подбирает себе подобных, и это окружение дает возможность двигаться дальше. Нас воспринимают как творческих единиц, а ведь и у меня в моем театре, и у Володи в его коллективе, как говорится, большой колхоз. Мы улыбаемся людям со сцены и с экранов. Но никто не знает, что за этим кроется. Мало кто догадывается, что он точно так же, как и я, несет огромную ответственность за тех, кто окружает тебя, за тех, кому ты передаешь свой опыт, за тех, кто тебя любит как артиста и как человека. Человек, обладающий фантастическим чувством юмора, прежде всего, должен быть настолько глубинным и серьезным, чтобы так смешить аудиторию и быть смешным для всех!

Создается впечатление, что у него вся жизнь – бесконечный праздник. И вокруг себя он создает всегда такую атмосферу, что на любом серьезном мероприятии появление Владимира Винокура вызывает внутреннюю улыбку. Иногда не сдерживаешься и начинаешь это проявлять во всю прыть, потому как иначе невозможно.

Хочу сказать, что наша с ним юность прошла рядом. Мы очень много вместе гастролировали. Он работал в «Самоцветах» и был тогда гораздо стройнее, чем сейчас. Видимо, накопление опыта способствует некоему такому фундаменту прочности, который складывается из большого количества информации, из больших мыслей и больших событий, большого опыта, большого дела, наконец!

Ведь не зря говорят, что хорошего человека должно быть много! Я знаю, что он способен над собой совершать всякие манипуляции и превращаться в совершеннейшего стройняшку, в изящество. Это говорит о том, что у него огромная сила воли, что он может себе сказать: «Да, я хочу быть таким». И он это сделает, я точно знаю. Но тем не менее он себя чувствует комфортно именно так, и для окружающих, поверьте, это не имеет совершенно никакого значения.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 знаменитых анархистов и революционеров
100 знаменитых анархистов и революционеров

«Благими намерениями вымощена дорога в ад» – эта фраза всплывает, когда задумываешься о судьбах пламенных революционеров. Их жизненный путь поучителен, ведь революции очень часто «пожирают своих детей», а постреволюционная действительность далеко не всегда соответствует предреволюционным мечтаниям. В этой книге представлены биографии 100 знаменитых революционеров и анархистов начиная с XVII столетия и заканчивая ныне здравствующими. Это гении и злодеи, авантюристы и романтики революции, великие идеологи, сформировавшие духовный облик нашего мира, пацифисты, исключавшие насилие над человеком даже во имя мнимой свободы, диктаторы, террористы… Они все хотели создать новый мир и нового человека. Но… «революцию готовят идеалисты, делают фанатики, а плодами ее пользуются негодяи», – сказал Бисмарк. История не раз подтверждала верность этого афоризма.

Виктор Анатольевич Савченко

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
50 знаменитых царственных династий
50 знаменитых царственных династий

«Монархия — это тихий океан, а демократия — бурное море…» Так представлял монархическую форму правления французский писатель XVIII века Жозеф Саньяль-Дюбе.Так ли это? Всегда ли монархия может служить для народа гарантией мира, покоя, благополучия и политической стабильности? Ответ на этот вопрос читатель сможет найти на страницах этой книги, которая рассказывает о самых знаменитых в мире династиях, правивших в разные эпохи: от древнейших египетских династий и династий Вавилона, средневековых династий Меровингов, Чингизидов, Сумэраги, Каролингов, Рюриковичей, Плантагенетов до сравнительно молодых — Бонапартов и Бернадотов. Представлены здесь также и ныне правящие династии Великобритании, Испании, Бельгии, Швеции и др.Помимо общей характеристики каждой династии, авторы старались более подробно остановиться на жизни и деятельности наиболее выдающихся ее представителей.

Валентина Марковна Скляренко , Мария Александровна Панкова , Наталья Игоревна Вологжина , Яна Александровна Батий

Биографии и Мемуары / История / Политика / Образование и наука / Документальное