Читаем Смех без причины полностью

Я самая настоящая фанатка репетиций. Мне готовое представление уже неинтересно. Я его воспринимаю опосредованно, через реакцию публики. Мне как режиссеру важно понять, что ощущает зритель, поэтому в процессе выступления на сцену не смотрю, только в зрительный зал. А репетировать могу часами, ведь это как раз тот самый творческий процесс, когда артист открывается и становится пластичным, как глина, и с ним можно творить. И если артист на любое твое предложение, пусть даже самое безумное, откликается действием, не задавая вопросов, это упоительно!

Вот когда мы только начинали работать с Винокуром, меня «знающие люди» осведомляли, что он терпеть не может репетировать. Говорили:

– Он не любит репетиций, поэтому ты просто объясни ему, что сделать надо, он выйдет и все сделает.

С этим я и пришла к нему готовить юбилейную программу к 50-летию артиста. А как не репетировать, если делаются специальные номера-дуэты с артистами разных жанров? Моя же задача показать все таланты Винокура – и как шутить умеет, и как серьезен и трогателен бывает, и как залихватски танцует, и какой он замечательный партнер, и какой пересмешник и т. д. Пришла и, робея, говорю:

– Владимир Натанович, есть несколько номеров (ничего себе «несколько» – каждый второй), которые непременно нужно немножко порепетировать, даже не порепетировать, а так, обозначить участие.

– А в чем проблема? Завтра в одиннадцать.

– Хорошо, тогда я завтра приведу балетмейстера. Расскажем, что мы уже напридумывали. Может, немножко потанцуем.

И что вы думаете, назавтра он встречает нас в спортивном костюме, в кроссовках, с полотенцем на шее. И начались наши ежедневные счастливые трудовые будни. Владимир Натанович и сам полностью выкладывается, и того же требует от других. А если вдруг сталкивается с халтурой в работе, то приходит в ярость. Страшенее Винокура в гневе, наверное, только я. И еще Надежда Бабкина с нами. Театр – дело коллективное. И если кто-то из команды поленился, или понадеялся на русский авось, или просто оказался раздолбаем, нарушается гармония и вместо эмоции созидания «раскаты гремучего грома»…

Люди, работающие с Владимиром Натановичем, уже усвоили, что в творчестве нельзя говорить Винокуру: «Нет». Когда он что-то придумал, ему не терпится увидеть результат. Если он дает задание, его надо незамедлительно выполнять. (Это может быть заказ на новый монолог или текст пародии, новый костюм для номера или новую рекламную продукцию.)

В его глазах горит огонь, он пламенно начинает рассказывать о том, чего еще нет, как будто это давно рядом.

Можно назвать это вдохновением или безудержной фантазией, мальчишеской неуспокоенностью – не знаю. Знаю только одно – в такие минуты доказывать Артисту, что он замыслил что-то не так, бесполезно. Надо сделать так, как хочет он, довести идею до абсолюта, до высшей точки и добиться осуществления задуманного. Дальше либо ты признаешь собственную недальновидность (а часто так и бывает, ибо у Владимира колоссальная интуиция и, конечно, многолетний опыт), либо он признает, что вышла ерунда. Он умеет признавать свою неправоту.

Пользуясь случаем, хочу сделать заявление: Владимир Натанович, по законам сегодняшнего шоу-бизнеса, НЕправильный человек. Где звездность? Где фанаберия? Где диктатура в Театре пародий, которым он руководит уже много лет? Нет!

У народного артиста России Владимира Винокура есть костюм, цвет пиджака которого на груди не просматривается – виден только блеск правительственных наград. Шутка ли:

кавалер ордена «Знак Почета»,

кавалер ордена Почета,

кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» IVстепени,

кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» III степени.

А еще 8 медалей – за активную шефскую работу.

Это значит, что из года в год и к военнослужащим, и к спасателям, и в госпитали, и в «горячие точки», и к пострадавшим от стихий. Туда, где улыбка и смех лечат или помогают выжить. На торжественных приемах, когда Артист появляется в парадном костюме, нет человека, который не остановился бы в изумлении. Шутить на тему, мол, у клоуна и медали из реквизита, никому не приходит в голову.

Владимир Винокур смешной только на сцене, а в жизни это серьезный и мудрый человек. Очень добрый. Очень трудолюбивый. Он отзывчив к чужой беде. А беда приходит, когда ее не ждешь.

Одна желтая пресса чего сегодня стоит. Эти выбросы не беда для таких мощных фигур, как Винокур, а вот когда на молодого артиста начинается охота, травля, нужны мужество и опыт, чтобы пережить этот период и, не потеряв себя, продолжать свое дело. Вот в такие мгновения Владимир Винокур незаменим, он даже не будет дожидаться, пока к нему обратятся за помощью. Он звонит первый и с юмором, с анекдотами и случаями из жизни комментирует ситуацию так смешно, что для уныния не остается места.

Ни за что не даст интервью, когда по горячим следам катится желтая волна. Ни за что не примет участие ни в одной сомнительной передаче. Он очень глубокий человек, слишком глубокий, чтобы реагировать на каждый выпад желтой прессы.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 знаменитых анархистов и революционеров
100 знаменитых анархистов и революционеров

«Благими намерениями вымощена дорога в ад» – эта фраза всплывает, когда задумываешься о судьбах пламенных революционеров. Их жизненный путь поучителен, ведь революции очень часто «пожирают своих детей», а постреволюционная действительность далеко не всегда соответствует предреволюционным мечтаниям. В этой книге представлены биографии 100 знаменитых революционеров и анархистов начиная с XVII столетия и заканчивая ныне здравствующими. Это гении и злодеи, авантюристы и романтики революции, великие идеологи, сформировавшие духовный облик нашего мира, пацифисты, исключавшие насилие над человеком даже во имя мнимой свободы, диктаторы, террористы… Они все хотели создать новый мир и нового человека. Но… «революцию готовят идеалисты, делают фанатики, а плодами ее пользуются негодяи», – сказал Бисмарк. История не раз подтверждала верность этого афоризма.

Виктор Анатольевич Савченко

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
50 знаменитых царственных династий
50 знаменитых царственных династий

«Монархия — это тихий океан, а демократия — бурное море…» Так представлял монархическую форму правления французский писатель XVIII века Жозеф Саньяль-Дюбе.Так ли это? Всегда ли монархия может служить для народа гарантией мира, покоя, благополучия и политической стабильности? Ответ на этот вопрос читатель сможет найти на страницах этой книги, которая рассказывает о самых знаменитых в мире династиях, правивших в разные эпохи: от древнейших египетских династий и династий Вавилона, средневековых династий Меровингов, Чингизидов, Сумэраги, Каролингов, Рюриковичей, Плантагенетов до сравнительно молодых — Бонапартов и Бернадотов. Представлены здесь также и ныне правящие династии Великобритании, Испании, Бельгии, Швеции и др.Помимо общей характеристики каждой династии, авторы старались более подробно остановиться на жизни и деятельности наиболее выдающихся ее представителей.

Валентина Марковна Скляренко , Мария Александровна Панкова , Наталья Игоревна Вологжина , Яна Александровна Батий

Биографии и Мемуары / История / Политика / Образование и наука / Документальное