Смех среди зеркал

Звездолет набирал скорость, команда набиралась терпения. Докторант искал выход. Казалось, сама судьба подарила ему бесплатный билет на этот звездолет. Наконец-то появилась возможность проверить на практике свою теорию. Мысли буквально раздирали его на части: «Почему поскользнулся слон, стоял столько миллионов лет – и вдруг на тебе. Нет, ну об этом я очень подробно писал в первой главе своей диссертации. Поверхность черепашьего панциря постепенно приходит в состояние, совершенно непригодное для устойчивого на ней нахождения. Коэффициент скольжения превышает допустимые значения и начинает превышать коэффициент неуклюжести слонов, а по моим расчетам они должны друг друга уравновешивать. Хорошо хоть коэффициент плавучести черепахи пока в пределах допустимых значений. Но почему в таком случае упал только один слон, а не все три сразу? Нет, тут больше вопросов, чем ответов, что-то явно не сходится. А вообще, какого черта, это только механика, материальная, так сказать, сторона вопроса. Я же всегда говорил, говорю и буду говорить о необходимости соединения в единое целое материальной и духовной составляющей». Ученый поднял глаза и окинул взглядом сидящий подле него коллектив, вот же оно – и материя, и сознание. Буду работать с народом, решил он.

«Материал» оказался не совсем плохой, некоторые члены команды были сразу заподозрены в наличии интеллекта, остальным предполагалось поставить интеллектуальные протезы. Обратившись ко всем сразу, он заговорил: «Господа, у нас есть чистый источник воды, а мы пьем из каких-то грязных луж».

Часть команды, нуждающаяся в протезировании, совсем не поняла, о чем идет речь, люди с зачатками интеллекта поняли частично. Упростив подачу и развивая свою мысль дальше, ученый продолжал: «Мы с вами едим, чтобы жить, а живем, чтобы есть. Это замкнутый круг, и выйти из него мы сможем, только когда «вода в лужах кончится». Давайте уже сейчас все вместе искать источник новой жизни». Ученый говорил запутанно и непонятно, его было так же сложно понять, как и рецепты особо продвинутых врачей. Но это, по его мнению, и был тот самый рецепт больному потребительской болезнью обществу. Чтобы сделать свою мысль совсем уж доступной, ученый добавил: «Топлива в звездолете хватит ровно на 24 часа, после чего двигатели должны синхронизироваться с силой нашей мысли. Если этого не произойдет, мы погибнем». Все одновременно подняли головы и посмотрели на таймер, отсчитывающий время полета. 23.59. Понимание вдруг стало всеобщим, а общее понимание это уже первый шаг к общей цели. Но время неумолимо. Звездолет задергался, как машина без бензина, в преддверии свободного падения. Ничто так не объединяет команду, как желание остаться в живых: вибрация прекратилась, и звездолет лег на правильный курс.

Неэквивалентный обмен

Анастасия Петровна специально, а может, случайно, то и дело забывала свой возраст. Бывало, спросят ее в поликлинике или в магазине: «Сколько вам лет, бабуля?» Тут на выручку всегда приходил паспорт и давал необходимую подсказку, чем и приводил Анастасию Петровну в слегка депрессивное состояние. Как только о реальном возрасте удавалось забыть, жизнь начинала сверкать и переливаться, словно ее фамильные бриллианты, трепетно носимые под слоями одежды. К сожалению, приступы осознания возраста со временем становились все более продолжительными и насыщенными. Она уже могла без помощи паспорта определить свой возраст, причем с точностью до минут. Эти самые минуты, как паразиты, въедались в ее некогда прекрасное тело и высасывали остатки былой молодости. Она неминуемо старела.

Мужа своего Анастасия Петровна не помнила; давно это было, говорила она всем. А как давно и, собственно, как было, она никогда не рассказывала. Ее уже достаточно взрослая дочь имела пятерых детей и мужа. Жили все дружно в роскошной двухкомнатной хрущевке на пятом этаже дома, не видевшего капитального ремонта со дня постройки. Дети часто болели, без конца пропускали садик и школу, поэтому находиться дома было не просто нескучно, а прямо-таки невыносимо. Поэтому Анастасия Петровна очень любила гулять, начиная с раннего утра и до позднего вечера. Таким образом она избегала проблем, которые все время преследовали многодетную семью во главе с неработающим мужем. Дочь целый день крутилась как белка в колесе и, приходя домой в одно время с Анастасией Петровной, начинала крутиться дальше, но уже в круговороте домашней работы. Лишь когда все ложились спать, она заканчивала все дела и засыпала прямо на выходе из рабочего режима. Утро ее заставало спящей в самых необычных позах в разных частях квартиры, но никто этого так и не узнал, потому что она всегда вставала раньше всех.