Смехачи Мейерхольда

126. «Этот тип далеко пойдёт».

127. «Совершите ещё одно чудо. Вознеситесь на небо».

128. «А подъёмные?»

129. «Документ, необходимый при вознесении, — заграничный паспорт»^{116}.

Вот только к герою Ильинского эти удачные репризы не имеют отношения. Шульцу не до разговоров, он всё время что-то делает без лишних слов, чем-то занят, и зрители с нетерпением ждут каждого появления выдающегося комика. Вот он испуганно семенит в костюме монашки мимо полицейских, вот он ковыляет по улицам на костылях и вот лихо отплясывает после исцеления… В зале гомерический хохот.

Первая премьера фильма состоялась 25 августа 1930 года. Именно первая. Поскольку через пять лет состоялась ещё одна — был сделан озвученный вариант.

Режиссёр фильма Яков Протазанов, он же был соавтором сценария, который на разных этапах помогали писать драматург Олег Леонидов и прозаик Сигизмунд Кржижановский. Однако их имён в титрах нет. Возможно, вклад этих соавторов в работу был невелик. Вдобавок Сигизмунд Доминикович принадлежал к писателям того направления, которое в те годы вытравливалось из советской литературы как «нереалистическое».

Интересно отметить, какой неожиданный резонанс вызвала комедия Протазанова через десятки лет.

В 2001 году по инициативе главного врача Донецкой областной травматологической больницы профессора Владимира Климовицкого — нужно, обязательно нужно занести на скрижали имя автора плодотворной идеи — у парадного подъезда лечебницы установлена бронзовая скульптура: мужчина комической внешности с радостью ломает о колено ставшие ненужными костыли.

Авторы памятника исцелившемуся больному изобразили сыгранного Ильинским в «Празднике святого Йоргена» мошенника в тот момент, когда его напарник приказал: «Исцеляйся, дубина!»

Монументальный герой Ильинского призван хоть в какой-то мере улучшить настроение пациентов, как всегда улучшал и продолжает улучшать настроение зрителей сам артист.

Глава девятая УДАРИМ АВТОРЫДВАНОМ

Последняя роль Игоря Владимировича в ГосТиМе — Ломов в чеховском «Предложении», составной части спектакля «Тридцать три обморока». Туда входили ещё две одноактовки: «Медведь» и «Юбилей».

Персонаж Ильинского «здоровый, упитанный, но очень мнительный помещик». Ломов приезжает к соседу, чтобы сделать предложение его дочери, только ссорится с ней по любому поводу. То спорят, кому принадлежит надел земли, то, чья собака лучше. Каждый раз потенциальному жениху становится плохо, помимо обморока, сердцебиение, отнимается нога…

У Игоря Владимировича было двойственное отношение к этой роли. С одной стороны, он был доволен тем, что точно выполнил режиссёрское задание. С другой, само задание казалось далёким от чеховского замысла. В течение сорока минут его герой 12 раз падал в обморок. Навязав исполнителям слишком неврастеническое поведение, Мейерхольд лишил пьесу водевильной лёгкости.

Вообще, у Ильинского сложилось впечатление, что Всеволод Эмильевич изрядно устал. Многолетняя утомительная работа, нервотрёпка, давление и сверху и снизу. Главное же заключалось в том, что изменилось настроение общества. Не было столь сильного энтузиазма, как в первые послереволюционные годы, поблекли лозунги театрального Октября. Новаторские поиски постепенно превратились в ежедневную рутину. Поскольку театр мало что давал ему и в творческом, и в человеческом отношении, Игорь Владимирович решил уволиться из ГосТиМа и уйти в «свободное плавание».

Став самостоятельной «творческой единицей», Ильинский намеревался уделять больше внимания художественному чтению. Этот жанр он любил с юных лет, хотя, когда начинал концертную деятельность, натерпелся много оскорблений от зрителей. Увидев афишу, те ожидали от артиста рассказов о его работе в кино. А Игорь Владимирович вместо актёрских баек и рассказов о себе исполнял литературные произведения, причём весьма серьёзных авторов — Гоголя, Чехова, Альфонса Додэ, разумеется, Маяковского. Каково же было ему слышать после концерта нечто вроде: «Знал бы, лучше пол-литра купил».

В подобных ситуациях он каждый раз вспоминал историю про актёра, который после концерта никогда не проходил мимо публики. «Почему?» — спрашивали его. На что тот отвечал: «Больно ругаются!»

В этом смысле Игорь Владимирович проявил актёрскую отвагу. Он смело вступил в бой за поддержку и процветание далеко не самого популярного жанра. Причём здесь наблюдался тот редкий случай, когда вышестоящие инстанции одобряли инициативу исполнителя. В самом деле, с декламаторами возни меньше, цензуре не нужно напрягаться, всё ясно с первого раза, а то и раньше — когда читает хорошо знакомое произведение, то есть текст уже апробирован. Пусть несёт культуру в массы.