Смерть домохозяйки и другие тексты

Джуна Барнс начала писать на заре ХХ века. Электрическое освещение в Нью-Йорке было еще в новинку, улицы в Бруклине покрывал лошадиный помет, а Эллис-Айленд кишел паразитами, пробравшимися сюда заодно с иммигрантами из Старого Света. Суфражистки вели отчаянную борьбу за избирательные права, устраивали голодовки. А в Париже знатные дамы разъезжали в колясках с занавесками на окнах. Молодой Хемингуэй топтался на пороге своей писательской карьеры.

При всем при этом создается ощущение, что Барнс писала свои статьи буквально вчера. Понятно, что сами объекты ее интереса давно канули в историю. Кто помнит сегодня исполнителей танго Вернона и Ирен Касл или ручную мышку манекенщицы Кики? Кто помнит зарождение рабочего движения в США? Чем примечательны нынешние посетители кафе «Дё маго»[96] – особенно если вспомнить тех, кто ходил сюда раньше?

Однако само время оживает в журналистских работах Джуны Барнс – возможно, главным образом потому, что автор не боится местоимения «я». Барнс стоит в полный рост в центре своих репортажей, но то, о чем она пишет, не теряется в ее тени. Ее голос, легко узнаваемый, служит проводником в прошлое.

Юная Джуна Барнс была типичной провинциалкой в большом городе, когда приехала в Нью-Йорк. Но, как и в случае с Бальзаком, это «социологическое путешествие» способствовало развитию особенно проницательного взгляда на классовую природу общества. Наблюдательность Джуны Барнс основывалась не на знании столичной жизни изнутри. Наоборот. Ее проницательность – это качество, развившееся благодаря дистанции, отстраненности.

Описывая лодочную экскурсию по центру Нью-Йорка, Барнс сравнивает швартующиеся у причала лодки с собаками-поводырями. Маленький буксир, – пишет она, – «рычал рядом с нами, высунув нос из зеленой застоявшейся воды, и словно пытался укусить». Мир предстает новорожденным в журналистике Джуны Барнс.

Ничто не поражает воображение Джуны Барнс, но всё очаровывает. Богемная жизнь в Гринвич-Виллидж, сверкающие военные корабли, толчея у овощных лотков в Бруклине, жизненная философия Коко Шанель, мечты манекенщиц о театральной карьере – во всем можно было найти ускользающий скрытый смысл. В изысканных ресторанах при дорогих отелях она наблюдала, как официанты таскают за собой раболепие словно «длинные птичьи хвосты», – так мастерски созданная деталь неожиданно высвечивала эпизод внутри эпизода; так частность создавала художественное целое.

Материал о Джойсе, созданный на основе беседы в «Дё маго», – классика, и не потому что Барнс проявляет здесь особую проницательность, а, скорее, потому что она словно отстраняется от собеседника, и ее мысли постоянно отклоняются от предмета беседы. Разговор ведется как бы между прочим. Вероятно, Джойс впоследствии сам добавил куски текста о греческой мифологии, о Йейтсе и Ирландии, о баронессах, которые дарили ему порнографические издания в надежде, что они доставят ему удовольствие – в буквальном смысле.

Джуне Барнс никогда не приходило в голову написать в своей статье, что тот или иной «тщеславен», «умен» или «талантлив». Ей хотелось видеть и слышать своего читателя, здесь и сейчас, лицом к лицу. Хотя эра прямых эфиров тогда еще не наступила.

Наметанный «антропологический» глаз Джуны Барнс следит за жестами интервьюируемого, а слух улавливает, как зарождаются слова, потому что полнее всего личность раскрывается именно так. Результатом является умело сбалансированное сочетание тонкой иронии и заразительного интереса к человеческой натуре. Выводы – «тщеславен», «умен» и т. п. – должен делать сам читатель, и именно в этом, я уверена, кроется секретная сила журналистики.

Так Джуна Барнс постепенно стала писательницей. «Ничто не забавляет Коко Шанель после полуночи» – больше, чем просто сборник журналистских работ. И больше, чем краткое руководство для начинающих журналистов. Книга, помимо прочего, – фрагмент автобиографии; откровенное описание жизни в легендарной связке «Нью-Йорк – Париж». Эти тексты не писались как послание потомкам, и именно поэтому они стали ярким свидетельством времени.

Любит, не любит: Джуна Барнс (2)

Впервые опубликовано в газете Dagens Nyheter 10 декабря 2009 года.

Мужчина делает женщине предложение. Она отвечает на его чувства – сдержанно, но недвусмысленно. Они женятся, у них рождается сын.

Сразу после рождения ребенка женщина уходит. Она бросает мужчину, который так и не сможет понять, зачем вообще она вышла за него. Женщина также бросает и своего сына – болезненного и умственно отсталого ребенка, который навсегда сохранит надежду на ее возвращение.

Эта женщина встречает другую женщину. Затем бросает ее. Та, которую бросили, так и не поймет, в чем причина разрыва.

Затем наша героиня встречает другую женщину. Они перебираются на другой континент. Приходит время, и наша героиня умирает. Свидетелем ее смерти становится собака.