Смерть — это сон. Белая вдова

Однако кое-что все-таки просочилось наружу — и с той поры у меня самого начались немалые неприятности. — Корнмэн извлек сигарету из серебряного портсигара, прикурил ее от серебряной зажигалки, после чего пододвинул портсигар в сторону Ларри, который с благодарностью воспользовался радушием хозяина. Тот же возобновил свой рассказ. — Меня начали по-настоящему обкладывать со всех сторон. Одно за другим блокировались другие направления моих исследований. Я испытывал такое чувство, будто меня принудительно заставляют заниматься только партеногенезом и ничем более.

Что же, мне это очень не нравилось. Мои исследования по данной тематике зашли настолько далеко, что я уже вполне был готов проводить контрольные эксперименты на добровольцах-людях, однако будь я трижды проклят, если сам желал, чтобы меня к этому подталкивали. Кроме того, меня очень заинтересовало, кто же именно так настойчиво подталкивает меня к этому. Поэтому я провел некоторое свое личное расследование. Я понимал, что нужно было обладать весьма немалым влиянием, чтобы можно было успешно работать против меня. Тогда я сам обладал очень немалым влиянием во многих кругах.

— Еще бы, — прошептал Ларри, позабыв о собственных неприятностях.

— Так вот, идя по одному из следов, мне удалось кое-что нащупать. Хотите верьте, хотите — нет, но это оказалась одна из женских организаций. Тогда я посчитал ее чем-то вроде лобби, оставшегося со времени расцвета движения суфражисток, которое искало новые мотивы для своего дальнейшего существования. Однако, в конечном счете, я выяснил, что эта организация нечто куда большее чем это — и куда более неуловимое. Пока я проводил это свое расследование, я прекратил все свои эксперименты.

Оппозиции это не понравилось. Они подослали ко мне несколько хулиганов, которым было вменено хорошенько меня избить, но мне удалось убежать от них — в те дни я еще не разучился бегать. На следующий день ко мне дозвонилась одна молодая дама — это была, безусловно, женщина со знаком плюс — и предложила мне возобновить свои работы, если я не хочу повторения аналогичных неприятностей в своем самом ближайшем будущем.

И еще меня предупредили о том, что если я обращусь в полицию, то буду заключен в сумасшедший дом еще до того, как до меня дойдет что это такое. — Смех его при этих словах был отрывистым и резким, как раскаты грома прямо над головой. — Я понял, что в этом случае им не придется встретиться с какими-либо трудностями. Очень многие уже давно считали меня чокнутым.

Я проделал тщательную проверку всего своего окружения и выяснил, что положение мое практически безвыходное. Боже праведный, вы даже себе не представляете, насколько огромным влиянием способны располагать женщины, особенно во времена мира и депрессии. Меня это изрядно напугало. Поэтому я поступил так, как поступили уже вы — я буквально погряз во множестве самых различных экспериментов, в то время как на самом деле занимался разведкой в стане противника.

К счастью своему, благодаря какому-то удачному для меня стечению обстоятельств, мне удалось выяснить, кем была та молодая дама, что говорила со мной по телефону, несмотря на вымышленное имя, к которому они при этом прибегла. Я видел ее фотоснимок в одной из газет, на странице, посвященной светской хронике, где она соседствовала рядом со своим псом — победителем выставки собак. Я стал выяснять все, что мог, в отношении ее, а также ее ближайшего окружения.

Тут Корнмэн сделал паузу для того, чтобы посмотреть, какое впечатление производит его рассказ на Ларри, затем продолжал свое повествование.

— Я обнаружил, что все они происходят из семей, известных своими сильными феминистскими традициями по крайней мере с одной стороны родства. Просматривая подшивки старых газет, я выяснил, что отец звонившей мне женщины, которого репортеры частенько называли «известным прожигателем жизни и прославленным светским львом», страдал гемофилией. Гемофилию или по крайней мере некоторые эквивалентные ей заболевания я обнаружил в родне со стороны отцов у всех их.

— Господи Боже! — негромко воскликнул Ларри. Он теперь был весь внимание. — Вы тем самым поддерживаете выводы, совершенно противоположные тем, к каким я пришел в своей диссертации.

— Или ваша диссертация поддерживает выводы, противоположные тем, к которым пришел я, — отпарировал толстяк. — Выбирайте сами, что пожелаете. Пока я не связывал гемофилию столь же решительно, как это сделали вы, я был на верном пути — и мне едва ли нужны были дополнительные доказательства моей точки зрения.

— Но что же это все-таки означает? — спросил Ларри, качая головой. — Почему какая-либо группа мужчин или женщин столь настойчиво интересуется партеногенезом или так решительно настроена против того, чтобы была прочитана моя диссертация?