Смерть, Городская Стража + 2 рассказа. Книги 1-15

— Лично я позавидовал бы, что у вашей жены такой муж, — сказал Ваймс. — Знаете, полковник, я буду счастлив, если правда выйдет на свет, предпочтительно на страницах «Анк-Морпорк таймс», если вы понимаете.

— Прекрасно понимаю, командор.

Ваймс взглянул на старика, которому явно полегчало, и добавил:

— Не гарантирую, но полагаю, что патриций Ветинари постарается обеспечить себе поддержку, и, скорее всего, некоторые наказания будут чисто символическими. Сами понимаете, слишком много шкафов, слишком много скелетов. Слишком много вещей, которые случились слишком давно. Что делать, если какой-то стражник шляется вокруг и вытаскивает их на свет? Это называется реальная политика, сэр. Я подозреваю, что жизнь пойдет своим чередом, и вам недолго придется страдать без жены, и, насколько я понимаю, это значит, что в течение следующей недели вы сможете есть на ужин практически что угодно.

Явно воодушевившись, старик улыбнулся.

— Знаете, командор, я уверен, что тушеные креветки, если отнестись к ним с должным уважением, окажутся моими сердечными друзьями.

Полковник протянул руку. Ваймс принял ее, пожал и произнес:

— Приятного аппетита.

Было несколько версий того, почему щеботанский фургон, перевозивший очень важного заключенного, перевернулся посреди ночи и покатился вниз с крутого холма, по пути разлетевшись на куски. Вините темноту, туман, скорость — а главное, почтовый экспресс из Анк-Морпорка, который врезался прямо в него на повороте.

Когда пострадавшие пришли в себя настолько, чтобы хоть что-то понять, оказалось, что их стало меньше на одного заключенного, который умудрился открыть кандалы отмычкой, и больше на одного стражника, которому перерезали горло.

Было темно, холодно, непроглядно, и уцелевшие, сгрудившись кучкой, ждали до рассвета. В конце концов, как можно кого-то найти в темноте?

Стратфорд умел бегать быстро. Быстрые ноги — штука полезная. Он придерживался дороги, которая была едва различима во мгле. Неважно, куда он шел; в конце концов, Стратфорд знал, что никто не сумеет назвать его особые приметы. Обладать неопределенной внешностью — подарок судьбы.

Спустя некоторое время он с удивлением и радостью услышал, как по дороге за ним рысит лошадь. «Какой-то смелый путник», — подумал Стратфорд, улыбнулся в тумане и стал ждать. К еще большему его удивлению, лошадь остановилась неподалеку, и всадник спешился. Стратфорд различал лишь силуэт в блестящем, насыщенном влагой воздухе.

— Боги мои, знаменитый мистер Стратфорд, — произнес добродушный голос, когда незнакомец подошел поближе. — И вот что я вам скажу: если шевельнетесь, сами побежите вдогонку за Смертью.

— А, это ты! Ваймс послал тебя за мной?

— Нет, сэр, — ответил Вилликинс. — Командор даже не знает, что я здесь, сэр, и не узнает, можете не сомневаться. Нет, сэр, я здесь, так сказать, из профессиональной гордости. Кстати, сэр, если вы подумываете убить меня и забрать мою лошадь, я буду крайне благодарен, если вы поторопитесь это сделать.

Стратфорд колебался. Что-то в голосе Вилликинса располагало к колебаниям. Он звучал спокойно, дружелюбно и… пугающе.

Вилликинс подошел чуть ближе и хихикнул.

— Ох, боги, сэр. Я и сам неплохой боец, а когда я узнал, как вы изрубили ту девушку, то подумал: ого. А в другой раз, когда у меня был выходной — очень важная штука выходной для тех, кто трудится в поте лица, — я съездил в Свес и узнал про вас кое-что. О, что я узнал. Вас и правда боятся.

Стратфорд продолжал медлить. Что-то здесь было не так. Вилликинс говорил дружелюбно и откровенно, как малознакомый человек, который завязывает приятельскую беседу в пабе, а Стратфорд привык, что люди очень нервничали, когда разговаривали с ним.

— А теперь послушай, — сказал Вилликинс, — я вырос на улице, я дрался и дрался подло, можешь не сомневаться. Я готов был схватиться с кем угодно, но я никогда не трогал женщин — ну, за исключением Чудачки Элси, которая сама была не прочь, и однажды она взяла меня за то место, которое я не стану называть, а я лежал со связанными, причем в нескольких местах, руками, вот и пришлось дать ей хорошего пинка. Веселые были деньки. Но ты? Ты просто убийца. Громила. Я дерусь, потому что меня могут убить, ну или мы с противником оба окажемся в канаве, слишком измученные, чтобы ударить еще раз, ну а потом, скорее всего, мы поможем друг другу встать и пойдем в паб, чтобы выпить и умыться.

Он сделал еще шаг. Стратфорд отступил.