Смерть, Городская Стража + 2 рассказа. Книги 1-15

— А вы, мистер Стратфорд, намеревались убить сынишку командора Ваймса. Или устроить что-то еще похлеще. Знаете, что самое страшное? Если бы вам это удалось, командор арестовал бы вас и потащил в ближайший полицейский участок, хотя в душе искромсал бы себя в кровавые клочья. Он бы поступил именно так, потому что он, бедняга, боится встать на одну доску с вами, — Вилликинс рассмеялся. — Правда в том, мистер Стратфорд, что рядом со мной командор — это мальчик из воскресной школы, честное слово. Но в мире должна быть справедливость. Необязательно судебная. Просто справедливость. Поэтому я вас убью. Но я честный человек и дам вам шанс убить меня первым. Иными словами, один из нас умрет, и в любом случае мир станет лучше и чище. Назовите это… уборкой. Я знаю, у вас есть оружие, потому что в противном случае вы бы предпочли бежать. Готов ручаться, вы забрали меч у одного из щеботанских бедолаг и, скорее всего, в суматохе его же и пырнули.

— Да, — сказал Стратфорд. — Он был стражником, а ты всего-навсего дворецкий.

— Вы совершенно правы, — ответил Вилликинс. — И я намного старше вас, и тяжелее, и медлительнее, но все-таки силенки у меня еще есть. Что вам терять?

Только лошадь, терпеливо стоявшая в тумане, видела, что произошло дальше, но, будучи лошадью, она была не в состоянии выразить свое мнение по этому поводу. Обладай она даром речи, она бы сказала, что один человек бросился вперед, держа в руках большую железную палку, а другой спокойно сунул руку в нагрудный карман. Последовал ужасный крик, бульканье… и тишина.

Вилликинс, пошатываясь, отошел к обочине и сел на камень, чтобы отдышаться. Стратфорд двигался быстро, в этом сомневаться не приходилось. Вилликинс вытер лоб рукавом, вытащил пачку сигарет и закурил, глядя в туман. Потом встал, посмотрел на убитого и произнес:

— Недостаточно быстро.

А потом, как и подобает порядочному гражданину, Вилликинс вернулся посмотреть, не может ли он чем-нибудь помочь незадачливому законнику, оказавшемуся в трудном положении. Всегда следует помогать законникам. Что бы мы делали без них?

Первый заместитель редактора «Анк-Морпорк таймс» искренне ненавидел поэзию. Он был человеком простым и большую часть времени посвящал тому, что изгонял стихи со страниц газеты. Но поэты — известные ловкачи, они проберутся куда угодно, стоит только отвернуться. Сегодня выпуск и так запоздал настолько, что наборщики работали сверхурочно, и вдобавок заместитель редактора уставился на статью, которую только что принесли от Натчбулла Харрингтона, штатного музыкального критика, человека, к которому он питал глубочайшие подозрения. Заместитель редактора повернулся к ассистенту и сердито помахал листом:

— «Из каких пределов взялась она, эта музыка горних сфер?» Вот оно опять! Почему нельзя просто сказать «Откуда взялась эта музыка?». В любом случае идиотское начало статьи. И что такое горние сферы?

Ассистент задумался.

— Наверное, что-то связанное с горами. Но я могу и ошибаться.

Первый заместитель редактора пришел в отчаяние.

— Это прямо поэзия какая-то!

Некто очень хорошо выступил на концерте. Слушателям понравилось. Почему тот придурок в женской шелковой рубашке прямо так и не написал? В конце концов, в этой фразе заключено все, что нужно знать, не так ли? Заместитель редактора схватил красный карандаш, но, как только он принялся трудиться над злополучной рукописью, на лестнице послышались шаги, и в кабинет вошел мистер де Словв, редактор «Таймс», с таким лицом, словно он увидел привидение — или, быть может, привидение увидело его.

Он ошалело посмотрел на двух озадаченных сотрудников и с трудом выговорил:

— Харрингтон прислал заметку?

Первый заместитель протянул ему возмутительную рукопись.

— Да, шеф. По-моему, так просто чушь.

Де Словв схватил заметку, прочел, шевеля губами, и сунул обратно.

— Не менять ни единого слова. На первую полосу, Бакси, и, черт возьми, я очень надеюсь, что Отто сделал иконографию.

— Да, сэр, но…

— И не спорь, черт тебя дери! — рявкнул де Словв. — А теперь, с вашего позволения, я пройду к себе.

Он с грохотом зашагал по лестнице, а главный заместитель редактора и его ассистент принялись мрачно перечитывать заметку Натчбулла Харрингтона. Вот как она начиналась: