Смерть говорит по-русски (Твой личный номер)

Вытащив откуда-то иголку и нитку, он в несколько стежков зашил ворот халата Адам-хана, затем стащил халат с трупа и получил некое подобие мешка, в которое и закатил голову. Корсаков успел заметить, что драгоценности с мертвеца уже успели исчезнуть, однако промолчал. Карстен Томас оказался не таким бескорыстным.

— Неплохие побрякушки были на покойнике, правда, Кристоф? — спросил он, обаятельно улыбаясь, но взгляд его оставался холодным.

— Да и на его бабах наверняка кое-что имелось, верно,  Карстен? — парировал Фабрициус. — Все сдать мне, поделим на базе. И впредь будем делать так же. Коли работаем вместе, то и навар должен делиться поровну.

В этот момент со стороны мечети донеслось щелканье пулемета Жака Вьена. Словно перекликаясь с ним, на крыше застучал автомат Терлинка, и сам стрелок заорал:

— Ребята, уходим! Что-то они зашевелились на том конце кишлака!

Однако Фабрициус, глядя в глаза Томасу, продолжал неподвижно стоять с протянутой рукой. Тот хмыкнул и кивнул Байтлиху:

— Что ж, Клаус, давай. На всех так на всех. Байтлих сгрузил на ладонь Фабрициусу горсть

каких-то украшений, и тот ссыпал их в опустевший подсумок для гранат. Осмотрев помещение еще раз, дабы не оставить в нем ничего ценного, Фабрициус первым затопал вниз по лестнице, за ним — двое «близнецов». С галереи в комнату вошел Терлинк, огляделся и присвистнул:

— Ага, вот и сам хозяин... А голову, должно быть, Кристоф прихватил с собой?

Корсаков утвердительно кивнул. Терлинк прошел в смежную комнату, и там на некоторое время воцарилось молчание. Затем донесся голос Терлинка: «Эрхард, ты что, покойников не видел? А ну пошли отсюда». Толкая впереди себя немца, впавшего в ступор, Терлинк вышел из комнаты, подтолкнул Розе в спину в направлении лестницы, а сам вышел

на галерею и крикнул вслед Фабрициусу, бежавшему через площадь:

— Кристоф, здесь еще старичок остался, что с ним делать?

Старик-мулла, присевший на корточках у стены, продолжал безучастно перебирать четки, но глаза его, ясные и живые, не оставляли сомнений в том, что от него не ускользает ни одна деталь происходящего. С площади долетел ответ Фабрициуса на вопрос Терлинка:

— Старика не трожь — пусть расскажет здешнему народу, как все было. И пусть Винс ему втолкует напоследок, что мы работали от лица компании.

— Мы пришли сюда, потому что Адам-хан не хотел сотрудничать с компанией, — начал объяснять Корсаков старику. — Компания...

— Не надо больше говорить, я все знаю, — сказал старик и посмотрел в глаза Корсакову своими живыми серо-голубыми глазками.

— Откуда? — невольно спросил Корсаков.

— На все воля Аллаха, — туманно ответил старик и умолк, прикрыв глаза и продолжая перебирать четки. Терлинк потеребил Корсакова за плечо и, превратно истолковав егомедлительность, сказал:

— Не убивай старичка, Кристоф велел его не трогать. Пошли!

Остальных они догнали довольно быстро — Фабрициус, Розе и Вьен медленно брели по той самой улочке, по которой бандиты пытались приблизиться к захваченному Корсаковым посту.

— Вы что еле тащитесь? — удивленно спросил Терлинк и тут же вскинул автомат и присел, услышав неподалеку автоматные очереди.

— Да все эта парочка, — пожаловался Фабрициус. — Того, что было во дворце, им показалось мало, и теперь они обшаривают все дома и убивают всех, кого найдут. Они говорят, что таков приказ.

— Был приказ нагнать страху, но, по-моему, мы его уже выполнили, и теперь пора сматываться, — сказал Терлинк. — Пусть эти двое делают что хотят, а я не собираюсь дожидаться, когда сюда нагрянет еще одна шайка халатников. Так и скажи им, Кристоф.

— Эй, постойте! — весело закричал сзади Байт-лих, и неразлучная парочка со всех ног кинулась догонять товарищей, выйдя из какой-то двери в глухой стене. Томас, приплясывая, крутил над головой женское ожерелье из монет и приговаривал:

— На всех, на всех, на всех!

Когда «близнецы» поравнялись с остальными, Корсаков заметил, что их форма сплошь забрызгана кровью. Ему даже показалось, будто он ощущает пресный металлический запах бойни.

— О боже, вы что, отбивные из них делали? — с брезгливой гримасой поинтересовался Терлинк.

«Близнецы» рассмеялись, приняв шутку, и Байтлих пояснил:

— Понимаешь, Рене, в комнатушках, где они живут, такая теснота, что никуда не денешься — все ошметки летят на тебя. Ну, мы там неплохо поработали. Пусть знают, как бороться с компанией.

— Ладно, пошли, надо торопиться, — скомандовал Фабрициус, принимая у Томаса и ссыпая в подсумок очередную пригоршню побрякушек. — Рене говорит, на той окраине зашевелились халатники — как бы не сели на хвост.

— Не сядут, — неожиданно сказал Жак Вьен на своем ужасном английском. — Я их убил. Или ранил, — подумав, добавил он.

— Откуда ты знаешь? — удивленно спросил Терлинк по-французски.

— Там, на той окраине, появились какие-то люди, я стал стрелять в них и попал. Четверых убил наверняка, остальные разбежались, — пояснил Вьен.

— Ну вот видите! — обрадовался Байтлих.— Время есть, почистим сейчас еще и с другой стороны. Не хотите возиться — можете нас просто подождать.