Смерть грабителям, или Ускользнувшее счастье

— Андрей Николаевич, простите, но вы должны составить список, он нужен нам для проведения дознания. Возможно, нападавшие направятся к перекупщикам краденого или в ломбарды. Простите, но я не буду вас утомлять перечнем действий, которые мы предпримем.

— Хорошо.

— Когда должен явиться Ефим?

— Утром.

— Он выпивает?

— Как обычный русский человек, — улыбнулся Горчаков, — когда подворачивается возможность.

Владимир Гаврилович не стал оспаривать последнее утверждение: как говорится, каждый судит согласно своим убеждениям.

Филиппов поднялся со стула, показывая тем самым, что не намерен больше беспокоить пострадавшего.

— Андрей Николаевич, если мне или моим сотрудникам придётся вас навестить для уточнения новых сведений, вы уж не обессудьте, такова служба.

Уже у двери начальника сыскной полиции догнал вопрос Горчакова.

— Вы всерьёз уверены, что найдёте грабителей?

Владимир Гаврилович улыбнулся, но ничего не ответил. Власков вышел вслед за начальником.

— Николай Семёнович, раз уж Лунащук занимается Ефимом, то будьте любезны, проверьте кухарку и дворника. Кто-то же должен был знать, что никого не будет в квартире.

— Я бы и хозяина не сбрасывал со счетов.

— Поясните, Николай Семёнович.

— Мог он сказать кому-то, что дома не будет слуги и его самого?

— Думаю, не мог. В их кругах о таких вещах не разговаривают и не интересуются. Хотя вы правы, исключать такой возможности нельзя.

В фойе первого этажа к Филиппову и Власкову подошли сыскные надзиратели.

— Владимир Гаврилович, — начал тот, что постарше с карими глазами, — к сожалению, из находящихся сейчас в доме хозяев и прислуги никто ничего подозрительного не видел и не слышал. А вот с дворником и швейцаром переговорить мы не успели.

— Хорошо, — сказал начальник сыскной полиции, — с ними мы переговорим сами.

6

Кухарка, женщина лет пятидесяти, с густыми седыми волосами, смотрела на Геннадия Петровича небесно-голубыми глазами, которые, как и добродушная улыбка на губах, прямо-таки кричали о том, что Ульяне можно верить на слово. Но полицейский надзиратель Бережицкий именно к таким людям относился с повышенным подозрением. В начале служебной карьеры он несколько раз поверил свидетелям, которые так искренне давали показания, что Геннадий Петрович был убеждён в правде и получал потом взыскания за упущения в делах по сыскному дознанию.

— Можете звать меня Ульяной, — с губ кухарки не сходила улыбка. Она вытирала передником и без того чистые руки. — Что можно добавить? — пожала плечами. — Мы с Катькой за господами ушли. Они сами нам позволили. Елизавета Самойловна, так та и сказала. Нас, говорит, сегодня не будет, так что в… этих самых, ну, вот, услугах, говорит, ваших с Катькой не нуждаемся. Сделайте себе свободным вечер.

— Так и сказала?

— Именно так. Мы сразу же и засобирались, как хозяева за порог. Я к сестре, давно у неё не была. А Катька… — опять пожала плечами. — Это вы у неё, господин хороший, спросите.

— Скажи, Ульяна, могла хозяйка лампу зажжённой забыть?

Кухарка опустила взгляд на свои руки.

— Могла, рассеянная она. Иной раз, что положит куда-то, так потом по квартире и ищет.

— А хозяин?.. — хотел спросить, почему Егор Иванович о супруге говорит, как об аккуратистке, но сразу же прикусил язык, сам не понимая почему. Показалось, что время этого вопроса не пришло.

— Егор Иванович — человек степенный, он бы ничего не забыл, да в будуар, — она криво усмехнулась, — не заходит.

— Странно, он говорил, что перед отъездом разговаривал с Елизаветой Самойловной в будуаре и даже ценные бумаги ей оставил.

Кухарка застыла, словно её поймали за чем-то постыдным.

— Не знаю я ни о каких бумагах, — выпалила она, и её щёки побледнели. Это показалось надзирателю странным, но он ничего не стал более выпытывать. Подумал, что придёт срок.

— Хорошо, не видела так не видела. Значит, говоришь, хозяйка могла не погасить лампу?

— Могла, а как же пожар случился без этого?

— Вот и я об этом думаю. Ты мне подскажи, где я могу найти горничную?

— Катю?

— Да, её.

— Может быть, у Елизаветы Самойловны? Я ж не хозяйка, чтобы за прислугой поглядывать.

Действительно, Катю Бережицкий нашёл рядом с хозяйкой.

— Елизавета Самойловна, — с добродушным выражением лица Геннадий Петрович обратился к госпоже Елисеевой, — разрешите похитить вашу горничную на несколько минут?

— Будьте любезны, но только на несколько, — с кокетливой миной произнесла хозяйка.

— Совершенно верно, на несколько.

Полицейский надзиратель посмотрел на Катю. Девица как девица, лет эдак двадцати пяти, с миловидным личиком, ямочками на щеках и немного испуганным взглядом, словно полицейский пришёл её забрать в холодную.

— Тебя, голубушка, Катей кличут, не так ли?

— Да, — едва слышно произнесла девица.

— Ты не расскажешь, что вчера здесь у вас произошло?

— Как что? — глаза Кати округлились от удивления. — Пожар.

— Я знаю, что пожар. Но вот гадаю и клубок распутываю: случай или несчастье?

— Какой случай? — изумление не уходило с её лица.

— Как какой?

— Случай?

— Вот и я гадаю, поджёг кто или само разгорелось?