Смерть и козий сыр

Прошло ровно пятнадцать часов и тридцать семь минут с тех пор, как они расправились с десертом от Гарсона, наслаждаясь в восторженном, даже потрясенном молчании вкусом, нежной консистенцией и беззастенчивой наглостью творения. Не подлежало сомнению, что блюдо спасло весь ужин. И еще меньше сомнений было в том, что оно станет пищей не только для гостей, но и для сплетен. Даже сейчас, сидя на террасе кафе Café des Tasses Cassées[22] в центре Сен-Совера, Валери с Ричардом с трудом могли поверить в случившееся накануне вечером.

Солнце высоко стояло в это обеденное время, и температура взлетела, пока еженедельный рынок начинал сворачиваться. В тени огромного зонтика сидела Валери с Паспарту на коленях, Ричард же устроился напротив. Он заказал холодный пастис[23], и капли конденсата медленно стекали по бокалу. Валери же игнорировала свой напиток, нетерпеливо водя пальцем по экрану телефона, снова и снова проверяя, не появился ли новый отзыв Татильона. Тот сообщил, что написал статью, когда вылез из машины на железнодорожной станции чуть раньше, однако отказался разглашать детали. Критик готовился вернуться в парижское общество и так высоко задирал нос, что едва не опрокидывался на спину.

– Месье?

Ричард поднял взгляд, щурясь от яркого солнца, но сумел рассмотреть лишь силуэт невысокого мужчины в форме официанта, хотя сомневался, не мираж ли это, поскольку черно-белый наряд в последние дни слишком уж часто мелькал перед глазами.

В это время собеседник нагнулся, превращаясь из размытого контура в Рене Дюпона, владельца кафе, который так же подходил для работы в сфере обслуживания, как слон для сборки моделей самолетов. Они с Ричардом были знакомы уже почти четыре года, и за все это время Рене никогда не называл его «месье».

– Рене?

– Не обязательно так громко орать, – с досадой прошипел мужчина. – Я тут пытаюсь привлечь в кафе фешенебельную клиентуру. Лучше бы помог.

– Ясно, – пробормотал Ричард, садясь прямо. – Прости.

– Месье? – повторил Рене, на этот раз с легким нажимом. – Ваш обед. – И практически бросил тарелку на стол, испугав зарычавшего Паспарту, после чего неприветливо буркнул: – Bon appétit[24].

– Спасибо. – Ричарда немного ошарашило это представление. – Но зачем тебе это понадобилось? – шепотом поинтересовался он у владельца кафе. – Зачем привлекать фешенебельную клиентуру?

Рене тяжело, утомленно вздохнул, всем видом демонстрируя, что судьба обрекла его на труд, почти равный бессмысленностью сизифову.

– Все из-за новых ресторанов, понятно? – Собеседник печально покачал головой. – Проклятые мишленовские звезды внушили местной публике завышенные ожидания. Все сразу почувствовали себя на острие моды, бла-бла-бла. – Он снова наклонился к Ричарду и оглянулся по сторонам – не подслушивает ли кто. – И дело не только в жратве, но и в качестве обслуживания.

– Месье, можно попросить принести солонку? – из-за соседнего столика попросил мужчина в панаме и с шейным платком.

– Через минуту! У меня только одна пара рук! – злобно прорычал Рене, поворачивая голову к безупречно вежливому посетителю, затем снова посмотрел на Ричарда. – Видишь, что я подразумевал? Ладно, приятного аппетита.

Ричард уставился на сиротливый сырный омлет и картошку фри, поймав взгляд Валери. Ее мнение об англичанах и их еде только подтверждал неблаговидный, почти серый диск на тарелке, который слегка напоминал детское фрисби, забытое в саду на много лет и теперь выцветшее, иссушенное. Ричард приложил все усилия, изображая, что ужасно недоволен поданным блюдом, но в глубине души понимал, что это будет лучшая трапеза за последние несколько дней. Простая пища, которую можно съесть безо всякого притворства и попыток проанализировать скрывавшуюся за ней историю, мотив или груз прошлого.

Он отрезал кусочек омлета и положил его в рот, наслаждаясь по-настоящему плохим вкусом, все четче осознавая в процессе, что никогда не будет аристократом, каждый день дегустирующим изысканные, дорогие блюда. Как никогда не сможет и есть дешевую пищу на завтраки, обеды и ужины. Ричард был обычным человеком и любил разнообразие, поэтому после череды произведений кулинарного искусства из мишленовских ресторанов с особым удовольствием смаковал старую добрую сытную еду, пусть и французскую, то есть в облегченном варианте.

Закончив, он положил столовые приборы на тарелку, не в состоянии скрыть своего наслаждения этим безвкусным, резиновым неприличием, и, подняв глаза, увидел на лице Валери и морде Паспарту одинаковое выражение крайнего отвращения.

– Закажем десерт? – невозмутимо поинтересовался Ричард, решив проигнорировать отвисшие челюсти злопыхателей. – Может, нам и в этот раз принесут хит сезона: парфе из козьего сыра с кроваво-красным отпечатком руки?

– И часто ты здесь обедаешь? – Ужас в глазах Валери намекал, что она заново взвешивает, не разорвать ли дружеские отношения с Ричардом, который, со своей стороны, наконец наелся омлетом с картошкой и теперь чувствовал себя как никогда бодрым.