Смерть и козий сыр

– Ричард, мне кажется, нам стоит поторопиться. Может, проверишь ящики вон того комода?

– Да, конечно. – Он подошел к упомянутому предмету мебели, где снова не обнаружил ничего примечательного, лишь дорогое нижнее белье, клей для парика – и все. Стало даже слегка жаль Татильона. И кому понадобилось его убивать? – Наверное, у критика накопилось немало врагов.

– Что?

– Просто рассуждаю вслух. Полагаю, Татильон приобрел множество недоброжелателей за годы своей карьеры. И друзей тоже, само собой.

– Себастьена Гроссмалларда можно считать и тем и тем. Похоже, ныне покойный Август Татильон возвысил его, создал ему репутацию, а теперь планировал ее растоптать.

– И поэтому был убит?

– С моей точки зрения, все выглядит именно так.

– Хотя я пока не понимаю, как нам удастся вывести Гроссмалларда на чистую воду. Если его защищают высокопоставленные друзья, то как… Погоди-ка, что это? – Ричард рылся в нижнем ящике комода, где лежала аккуратно сложенная стопка шелковых пижам. – Еще одна записная книжка! – Он вытащил ее и покачал перед Валери, которая как раз выпрямлялась из своего скорченного положения на полу. Она моментально потеряла равновесие и попыталась схватить Ричарда за руку, чтобы не упасть, но промахнулась и вместо этого ткнула его в глаз. – Ай! – воскликнул он, роняя находку на кровать и накрывая ладонью пострадавшее место, уже начинавшее слезиться.

– О, прости меня, пожалуйста! – Покаянное извинение немного испортил тот факт, что Валери немедленно села и принялась листать блокнот.

Ричард метался по комнате, натыкаясь на мебель, в попытках восстановить зрение.

– Кажется, я ослеп, – проскулил он, стараясь сосредоточиться.

– Это не блокнот. Скорее, альбом с вырезками. Здесь есть многие имена из книги рецептов, только с фотографиями и выдержками из дневника. Смотри!

– Я не могу посмотреть, будь оно все проклято! – проворчал Ричард, не скрывая раздражения. – И что там?

– Вот тут. Гастон Гурме, политик.

Одним глазом Ричард сумел различить фигуры мужчины и женщины. Фотографию сделали откуда-то сверху.

– Любил держаться поближе к своим избирателям? – прокомментировал он, переворачивая снимок. – Даже слишком близко, можно сказать.

– И вот еще. – Валери протянула еще одну фотографию.

– Кто это?

– Потино.

– А второй?

– Не уверена. Кажется, спортсмен.

– Черт возьми!

– И вот. Смотри, кто в центре. Татильон.

Ричард снова покрутил фото.

– Пытался и рыбку съесть, и косточкой не подавиться? – Шутки с двойным дном были не его сильной стороной.

– Есть и более старые снимки. Посмотри сюда. Похоже на костер. Может, та самая коммуна, о которой ты упоминал? – Валери пригляделась внимательнее, стараясь различить лица. – А кто это тут, на заднем плане?

– Не знаю, но он сильно отличается от остальных.

– Сенатор Ройе. Он дольше всех других политиков прослужил во французском парламенте. А еще…

– Он отец Анжелики? Ее дядя?

– Вот, значит, кто защищал Гроссмалларда. Мне следовало сразу об этом подумать. Все именно так, как мы и предполагали: шантаж.

– Но почему фотография оказалась здесь? – принялся размышлять вслух Ричард. – Не понимаю. Если только Татильон не украл ее и именно из-за этого погиб.

– Как бы она сюда ни попала, многие люди хотят заполучить заметки. Многие влиятельные люди.

– Значит, нужно убираться отсюда как можно скорее, – кивнул Ричард, вставая.

Они торопливо сбежали по лестнице, и он первым успел влезть на место водителя, но тут же с досадой воскликнул:

– Что за несправедливость! Тебе придется сесть за руль.

– Да, логично. Я езжу гораздо быстрее.

– Нет, – сказал Ричард, огибая капот, пока Валери перебиралась с пассажирского места на водительское. – Все потому, что ты ослепила меня!

Глава тридцатая

Они домчались на бешеной скорости от гостиницы Мартина и Джинни до ресторана Гая Гарсона примерно за пятнадцать минут. Однако в этот раз Ричарда не столько беспокоила безрассудная манера вождения Валери, сколько пострадавший глаз, который слезился, как у капризного младенца, и в любом случае не позволял рассмотреть дорогу. Здоровым глазом он поглядывал на альбом с противозаконной порнографией, лежавший на коленях, и время от времени присвистывал в изумлении от того, какие позы умудрялись принять высокопоставленные правительственные деятели довольно преклонных лет. Конечно, все знали об изворотливости и податливости политиков, но некоторые фотографии содержали материал, достойный олимпийских гимнастов. На одном снимке сначала сложно было различить лица, но, когда получилось, Ричард тут же торопливо вернул изображение обратно, из-за состояния левого глаза не заметив, что Валери видела проделанный трюк.

– Кто там был? – спросила она тоном, каким обычно говорит таможенник, натягивая свои резиновые перчатки.

– А, ничего важного. Как ты думаешь, где сделали эти снимки? – быстро добавил Ричард, пытаясь сменить тему.

– Подозреваю, что в парижском ресторане Гроссмалларда. Приватный зал, скрытая камера. Ничего нового, – пояснила Валери и нетерпеливо напомнила: – Ты не ответил на мой вопрос.