Смерть и креативный директор

– Стрелки могли перевести. Хоть на полчаса, хоть на час. В любую сторону.

– Да кому это надо?! – изумился Семёнов. – И потом. Ты бы видел, майор, эти часики. Шестеренка подзавода деформирована, к тому же перекосило ее вбок. Видимо, в результате удара об пол. Просто так за нее не ухватишься, особенно если в панике спешишь. Да и сняли мы отпечатки, сняли, не волнуйся. Не лохи. Кроме пото-жировых покойной ничего на часах не обнаружили – ни на корпусе, ни на стекле, ни на шестеренке. А вот на цепочке от часов отпечаточки имеются: гражданки Родионовой, и это факт бесспорный. Хоть и уверяет она, что дернула потерпевшую за цепочку еще когда все в гостиной находились, и свидетели тому есть, но одно другому не противоречит

Коновалов недобро хмыкнул.

– Чего лыбимся? – поинтересовался собеседник.

– Представил, как одна баба лупит другую утюгом и при этом дико вопит. Или даже сначала вопит, а потом лупит. Тебе самому не смешно, Семёнов?

– А мне никак. Не смешно и не грустно.

– Работа такая?

– В точку.

Помолчав, добавил:

– Не ищи сложности, майор, где их нету. Знаешь не хуже меня, что иногда психи себя ведут и похлеще, чем наша обвиняемая.

– Подозреваемая, – поправил его Коновалов.

– Это временно. Кстати, а кто она тебе? Отчего суета такая? Хотя эта Родионова – бейба стильная. Но не в моем вкусе.

И он взглянул на Коновалова с многозначительно-ехидным прищуром.

– Любопытный ты дюже, – осадил его Коновалов, усмехнувшись. – Я ведь не спрашиваю, кто ты для Марианны Пастуховой. Она тоже, в определенном смысле, стильная.

– Я для Марьяны?! Да никто, – пожал плечами Семёнов, нисколько не смутившись. – Я помог подруге ее сестры из переделки выбраться, это пару лет назад было. А Путято добра не забывает.

– Подруге сестры? Длинная цепочка, однако.

– Не веришь? У самой Марьяны спроси, расскажет, если будет в настроении.

– Верю, отчего же не верить? Ну, и у меня та же ситуация… Почти та же… – он помедлил. – Помогаю сестре подруги.

– Тогда понятно. С подругами лучше в спор не вступать. Либо сразу посылай девку на фиг, либо ввязывайся. Старик, сочувствую, сочувствую от души.

– Да мне не в напряг, – пожал плечами Коновалов. – Тем более что не обращалась она. Моя инициатива.

– Не просила, а ты влез? Значит, ты попался, – после задумчивой паузы уверенно заключил Семёнов. – Но не тушуйся. Это, может, пройдет.

– Что пройдет, Жека? – весело поинтересовался Коновалов. – Ничего и нету, что проходить должно.

– Ну, смотри сам. Мое дело предупредить. Так на чем мы остановились… А, алиби! У всех у них есть алиби на время убийства. И только у твоей будущей родственницы нет.

Коновалов, пропустив мимо ушей тупую подколку, спросил:

– То есть все они были друг у друга на глазах в это время?

– Ну, не совсем так, конечно… Ирина Беркутова и чета Хохловых – да. Они находились в это время в гостиной. Точнее, так: Беркутова туда вошла после того, как побывала в библиотеке, куда заглядывала, чтобы разыскать своего босса Турчина. Его там не оказалось, зато имелся юрист Валяев, и это его алиби.

– Беркутова предоставляет алиби Валяеву, а он – ей? Может быть сговор.

– Теоретически. Но связей в прошлом между ними мы не обнаружили. Они виделись пару раз – у Михеева же на фуршете. Знакомство, можно сказать, никакое.

– Но исключать не стоит.

– Да все проработано уже, все обосновано! – не сдержался Семёнов и продолжил, горячась: – Турчин в это время блевал в сортире. Повар подтверждает – видел его туда входящим. Сам этот рафинадный Николя мотался из кухни в гостиную и обратно! Михеев заходил в библиотеку за коньяком, Валяев подтверждает, а Михеев подтверждает, что видел в кресле за своим письменным столом Валяева, и сделал ему замечание в мягкой форме, так как юрист мог бы и в другом кресле посидеть, либо на диване.

– Однако нельзя с уверенность сказать, что повар сплошняком был у присутствующих на глазах! Во время попойки-то! И нельзя делать заключение, что Турчин не смотался из туалета, когда повар находился в гостиной! И был ли он настолько пьян, наш безутешный вдовец, как о нем рассказывают свидетели! – Коновалов тоже повысил голос. – А что касается Беркутовой с Валяевым, то кто-то из них вполне мог замочить потерпевшую, а затем невозмутимо сесть в библиотеке за хозяйский стол или невозмутимо войти в гостиную и доложить Хохловым, что босс не нашелся.

– У них мотива не было, дружок! Ни у кого из этих персонажей не было мотива! Только у твоей Родионовой!

– Плохо копали!

– А на хрена? – рявкнул Семёнов и осекся.

– Шутка, – произнес он скованно.

– Я понял, – спокойно сказал Коновалов. – Вы с ребятами стиральную машину проверяли?

– А ты как считаешь? – моментально вызверился Семёнов.

– Футболку белую в куче грязного белья видели?

– Ну. Допустим.

– Пятна крови на ней обнаружили?

– Да ты чего?! – изумился капитан. – Имелась майка, и в протоколе мы указали, но пятна на ней были давнишние, причем засохшие до тонкой корочки. По виду и запаху – соус горчичный на мясном бульоне.

– Кто нюхал? – с невозмутимым видом поинтересовался Коновалов.

– Все по очереди, – хмуро ответствовал Семёнов.