Смерть и приключения Ефросиньи Прекрасной

Запястья у птиц тоньше страниц
Жаль, что хожу без сердца,
Я обнял бы твою тень.
Ночь вывернулась наружу,
Я выблевал души и лица,
Я больше не оборотень.
Я съел самого себя, я смотрел
На солнце, что мне не светит,
Я снова тебя хотел.
Я знал все слова, которые лгут,
Но тут не помогут ни те, ни эти,
Как много проблем у тел…
Остаться живым — кино не дом всех,
Не ешь меня, серый ветер,
Стучи в меня — это дверь.
Любовь это путь, стрелка на грудь,
Но я тот, кого нет на свете —
Ни человек — ни зверь.
О, нечеловеческие танцы,
О, мы одинокие повстанцы
На странной земле,
В песке и в золе
Такие немногие.
Из глины и персти
Двуногие
Без шерсти.

Бритва Оккама

У нашей матери нет лица,
У нашей материи два конца,
Если бы не было нам отца —
Империи был бы конец.
Ты бреешь ноги бритвой Оккама,
Правда тонет на дне стакана,
Играешь «Собачий вальс» кулаками,
А у собак нет сердец.
Больше нет у меня любви,
А на меньшее я не согласна,
Как классно —
Петропавловка,
Спас на крови.
Развилка улиц, вен, капилляров,
Маляр закрасил известкой гитару,
Оскал правды из черных арок —
Этот город и враг мне и друг.
В человеческой форме так много отверстий,
Тебе смешно — а у нас это с детства,
Я люблю человека без сердца,
Я люблю человека без рук
Не предлагай мне умереть,
Я и так уже слишком жива,
Голова
Обнулилась на треть.
Вчера накрылось бубновым тазом,
Смотрю немигающим третьим глазом,
Вижу все сразу, твержу эту фразу
На берегу реки Океан.
С ручным временем на ремешке,
Худая, как верблюд в игольном ушке,
Подошвы взлетают от ветра в башке —
Танцую канкан.
Прошлое тоже зависит от нас:
Проболтаешься — станет не так
Этот факт
Иной каждый раз.

Зрение

Сегодня зрение какое-то иное.
Снега слепят, синицы шелестят.
Мой дом — ветхозаветное каноэ —
Скользит по фону как-то вбок и вспять.
И хочется идти и помнить детство
Все вдаль и вдаль, как птица в пустоте,
Шагами попирая фона девство
Быть одинокой кистью на листе.
Расфокусируй. Наведи на резкость —
И пустота еще пустей вдвойне.
И нет меня. И нет печалей детских,
Что с нынешнею славой наравне.
Веда следы из ныне до иного,
Горжусь, как самоучка-каллиграф
Ничто не старо. Но ничто не ново.
Ничто — во всем, чего достанет взгляд.

Буквы