Смерть и Возрождение (СИ)

Они вышли на смотровую площадку плотины, с которой было видно и водохранилище, и высоченная изогнутая стена плотины, и река внизу, и покрытые лесами горы до самого горизонта. Эдит взяла Томаса за руку — тут было так шумно, что невозможно было говорить. Вода ревела и грохотала, над плотиной стояли радуги.

Томас мельком улыбнулся жене, жадно оглядываясь по сторонам. В их мире уже использовали бетон и железобетон, но стену такого размера и такой гладкости младшему Шарпу видеть не приходилось. И сила напора стиснутой плотиной воды — Томас не брался представить, насколько она велика.

Воистину это странный мир — другие люди, другие обычаи, другая техника. Будет ли их мир развиваться так же или нет? Не угадаешь. И что интереснее — жить здесь, нагнать сто лет или вернуться к себе, туда, где столько всего ещё предстоит открыть и изобрести?

Другие экскурсанты собирались по двое и группками и, кажется, фотографировались. Потом негритянка собрала всех и вывела обратно на исходную площадку.

Эдит сдала жилет и каску, поправила волосы. Она была ошарашена до немоты. И старалась не выпускать руки Томаса. Ее поразила громадность станции — плотины, агрегатов, зданий. Но еще сильнее ее потрясла женщина, которая вела экскурсию. То, что она черная, то, что она инженер, то, что она тут главная… Эдит всегда стояла горой за равноправие и социальную справедливость, но еще никогда не видела их в действии.

— А вот теперь — на пикник, — предложила Туу-Тикки.

— Да, — охотно согласился Томас, после длинной дороги и захватывающей экскурсии он был голоден, словно не ел неделю. — Эдит, у тебя такие глаза… Тебя что-то напугало?

— Нет-нет, — рассеянно сказала Эдит. — Мне просто странно видеть в действии, как реализовалось то, за что я боролась, понимаешь?

— А за что ты боролась? — удивился Томас. — Я знаю, что ты пишешь книги…

— За равное отношение ко всем расам, — начала перечислять Эдит, — за то, чтобы работающие женщины получали равную плату с мужчинами, за то, чтобы девушки могли получать высшее образование, если они этого хотят, за право женщин голосовать…

Туу-Тикки тем временем вынула из багажника корзинку и плед, тронула Эдит за локоть и повела в обход станции к лесу.

Томас потёр лоб свободной рукой. Политичекие партии, движения и решения его никогда не интересовали. Унаследованный титул не давал ему права на место в Палате Лордов. Суфражисток он если и видел, то никогда не обращал внимания.

— Думаю, я промолчу, — сказал Томас.

— Помоги даме, — подтолкнула его Эдит, указывая на Туу-Тикки.

— Прошу прощения, — спохватился Томас, — могу я что-то из этого взять?

Туу-Тикки протянула ему корзинку — та была довольно увесистой.

В лесу было прохладно, свет пробивался сквозь золотые и алые кроны, бесшумно падали листья. Идти до кемпинга было не очень далеко. Туу-Тикки оглядела площадку со столами и скамейками, выбрала тот стол, что был поближе к воде, забрала у Томаса корзинку и принялась накрывать на стол. Клетчатая синяя скатерть, стальные тарелки и кружки, стальные приборы… Из еды она взяла салаты, холодное мясо, пироги, сыры и сэндвичи, бутылку вина и два термоса — с кофе и с чаем.

Томас открыл вино, после стольких впечатлений он нуждался в алкоголе. На свежем воздухе — осенний воздух отчётливо пах землёй и палыми листьями и еле ощутимо — дымом, — простая еда была восхитительно вкусной. А когда первый голод был утолён, можно было обдумать увиденное.

— Жаль, я понимал далеко не всё, что госпожа Митчелл говорила, — сказал Томас. — Разница в нашем образовании ещё больше, чем в языке.

— Да, это сложно, — согласилась Туу-Тикки. — Появилось очень много новых понятий, новых терминов. Новые отрасли знаний порождают новые слова. Но тебе понравилось?

— Да, это было потрясающе! — Томас взмахнул ножом, которым резал мясо. — Столько всего придумано, изменено. Стихия, которую взнуздали, как лошадь! Я очарован.

— Надо будет съездить еще и на ветряную электростанцию, — сказала она. — Это на юге. Эдит, ты не против?

Эдит прожевала кусочек сэндвича и ответила:

— Совсем не против. Скажи, а я могла бы научиться водить автомобиль?

— Почему нет? Это несложно.

— Научишь меня?

— Мы подумаем, как это осуществить, — пообещала Туу-Тикки.

— Ты не очень устала? — Туу-Тикки легко коснулась плеча сидевшей у камина Эдит.

— Нет, — Эдит обернулась, качнула головой. — Вот Томас — он переполнен впечатлениями. Я тоже, но не так сильно. Здешняя женская мода… Я даже не могу назвать ее неприличной, она просто за гранью приличий. И хорошо, что мистер Эккенер предупредил нас. Видеть главного инженера электростанции было очень странно. Я и не думала, что черная женщина… — Эдит покачала головой.

— Такое это место — такой мир, такая страна, — Туу-Тикки опустилась в соседнее кресло. — И все же это хорошее место.

— Потому что женщина может быть инженером?

— Или домохозяйкой, или предпринимателем, или изобретателем, или водителем тяжелого грузовика, — кивнула Туу-Тикки. — Кем захочет.

— А почему некоторые женщины на улицах носят детей на себе в перевязи?

— Им так удобнее, чем с коляской.