Смерть и Возрождение (СИ)

Барс подошёл обратно к матрасу, подумал. Повернулся и направился к кухне. Засунул голову в щель между дверью и косяком.

Оуэн заметил его первым и сказал:

— Привет! Ты кушать хочешь?

Тай Лунг не понял вопроса. Насторожил уши в сторону ребёнка и выставил вперёд усы.

— Мама, можно я ему отдам остатки рыбы? — спросил Оуэн. — Я больше не хочу.

— Нельзя, — сказала Туу-Тикки. — Доедай.

Она встала и подошла к зверю.

— Чем я могу тебе помочь? — спросила она.

Вопрос женщины барс понял. Подумал несколько мгновений, поскрёб передними лапами пол, словно что-то закапывал. Вопросительно посмотрел на хозяйку дома и мяукнул.

— Пойдем, я тебя провожу, — сказала она.

Туу-Тикки проводила барса на холм и оставила там. Калитку и входную дверь она закрывать не стала.

— А куда он пошел? — спросил Лерой, когда она вернулась.

— В туалет. На холм, — объяснила Туу-Тикки. — В кошачий туалет он не поместится, человеческим тоже пользоваться не умеет, а ему надо.

— А я думал, он перекинется, — вздохнул Оуэн и отодвинул опустевшую тарелку. — Теперь можно десерт?

— Теперь можно, — Туу-Тикки достала из холодильника торт.

Грен сказал:

— Ему слишком плохо и больно, чтобы он мог перекинуться. Но это пройдет.

Тай Лунг закончил все свои дела на холме, отошёл в сторону и огляделся. На ярком свету он почти не видел, а вот тут, в привычной темноте, различал деревья, тропинку, незнакомые растения. Барс вырос в горной долине, он хорошо знал мир высокогорья, а тут было какое-то совсем другое место, другие запахи, воздух, звуки. Тай Лунг посмотрел на небо, звёзды тут тоже были другими. Может, он всё-таки умер и попал в другие земли?

Барс осторожно спустился по холму к калитке, поковырял цветную гальку лапой. Такие камушки он видел как-то раз, когда мастера школы ездили во дворец главы провинции и взяли старших учеников с собой. Но этот дом не походил на дворец. Тай Лунг вздохнул. Когда он наконец-то сможет сменить облик, то сможет и задать все интересующие его вопросы. Барс уныло повесил хвост и вернулся к своему матрасу.

После ужина Туу-Тикки собрала детей в комнате Лероя и начала читать им «Чарли и шоколадную фабрику». Оуэн уже видел фильм, но возражать не стал — ему нравилось слушать, как мама читает. К тому же он уже знал, что к «Шоколадной фабрике» есть продолжение про стеклянный лифт. Так что Оуэн устроился в ногах кровати с плюшевым Беззубиком и слушал.

Лерой развалился на покрывале, подперев голову кулаком, и тоже слушал. Ему уже давно не читали вслух, и в этом было что-то очень правильное — в том, что Туу-Тикки это делала. Настоящая мама и должна читать детям вслух разные сказки. Даже если дети уже большие и могут читать сами.

Духи снова покормили барса. Грен сидел в гостиной и тихо-тихо играл на арфе. Зеркало всколыхнулось, и сквозь него прошел Йодзу — не один. С ним была Наари, и при взгляде на нее Грен почувствовал, как у него дыбом пытаются встать волосы на затылке.

Шаг — и Йодзу сменил форму. Огромный кот, очень похожий на барса, подошел к нему, понюхал, лег рядом и принялся вылизывать уши и между ушами. Наари велела:

— Играй исцеление.

Грен послушался. А Наари с той же легкостью, что и Йодзу, перетекла в форму большой, гладкой до блеска черной кошки и тоже принялась вылизывать барса. Иногда Наари и Йодзу сталкивались носами.

Та небольшая доля человеческого разума, что была сейчас у Тай Лунга, погасла на время. Он просто лежал, иногда поднимал голову и принюхивался к запахам пришедших. Лизнул большого кота и большую кошку. Он бы мурлыкал, если бы умел.

Грен почувствовал, как по дому начал разливаться поток знакомой уже, золотисто-зеленой силы. Он играл, направляя эту силу, едва справляясь, еле успевая.

С улицы пришли Сесс и Киану. Понюхали, посмотрели и принялись вылизывать барсу потрескавшиеся подушечки лап — сначала передних.

Барс менялся. Вот он зевнул, и на матрац выпал стертый почти до корня, почерневший клык. Зевнул снова — еще один зуб. Наари принялась вылизывать ему морду. Йодзу — спину. Тай Лунг перевернулся, подставляя другой бок. У него чесались подушечки лап, суставы, дёсны. На матрас осыпались сломанные усы, барс чихнул. С чихом из его пасти вылетели оставшиеся зубы. Потом начали осыпаться когти, Сесс и Киану помогали стаскивать с новых, растущих когтей старые, стертые. Посветлела и заблестела шерсть.

Тай Лунг отодвинул свои старые зубы подальше. Захрипел, закашлялся и издал странный звук. Ему понадобилось ещё несколько попыток, прежде чем вышло что-то похожее на мурлыканье.

Мурлыканье барса слилось с голосом арфы, и Грен состроил музыку с пением выздоравливающего кота.

Шли часы. Грен почти не замечал хода времени. Его собственные силы не иссякали, он готов был играть до рассвета. Струны арфы светились зеленью и золотом.

С новыми зубами, длинными острыми когтями, серебристой шерстью в чёрных отметинах — Тай Лунг напоминал умирающего пупи только худобой. Он потёрся мордой о морду Йодзу и склонился перед большой чёрной кошкой.