Смерть империи

На следующее утро Буш разговаривал по телефону с Джеймсом Коллинзом, которому я передал за неделю до того руководство посольством, и узнал, что Коллинз уже ездил к Ельцину и тот преисполнен решимости противостоять захвату власти. Кроме того Буш получил от ЦРУ анализ ситуации, указывавший на то, что переворот был плохо спланирован, однако Скоукрофт якобы на это сказал: «На данный момент все это лишь предположения, к которым наверняка примешивается стремление выдать желаемое за действительное». Поэтому, когда президент выступил перед прессой со своим первым заявлением, впечатление было такое, словно он считает переворот успешным и намерен иметь дело с Комитетом по чрезвычайному положению. Он сказал о вкладе Горбачева в прошлом времени, выразил надежду, что люди, возглавляющие переворот, будут держаться международных обязательств Советского Союза, и охарактеризовал их явно нелегальные действия как «внеконституционные».

Хотя уже вечером Буш выступит с более суровым заявлением, это его первое заявление сыграло отрицательную роль, особенно внутри Советского Союза. Хунта неоднократно цитировала его 19 и 20 августа в контролируемых ею средствах массовой информации, несмотря на исправления, внесенные впоследствии Бушем. На протяжении критического дня 19 августа Буш отказался звонить Ельцину по телефону, хотя Ельцин и просил его об этом через исполнявшего тогда обязанности нашего посла Коллинза. По–видимому, это объяснялось теми соображениями, что телефонный разговор с Ельциным мог создать впечатление, будто Буш отказался от Горбачева, но при этом не учитывался тот факт, что Ельцин публично настаивал на том, чтобы Горбачев вернулся к руководству Советским правительством. Непосредственный контакте Ельциным рассматривался бы всеми, как поддержка Горбачева.

Хотя ошибка, допущенная Бушем утром 19 августа, была затем исправлена и, учитывая оборот, который приняли события, не имела длительного негативного влияния, это указывает, однако, на недостатки в оценке Белым Домом происходивших в Советском Союзе событий, что было характерно для команды Буша на протяжении всего его президентства.

Во–первых, учитывая глубокие изменения, начавшиеся в СССР, наименее правильной была оценка событий с позиций «исторического опыта». Советский Союз во многих отношениях стал другой страной, которая едва ли вздумает повторять исторические парадигмы. Однако именно это определило мнение Скоукрофта, что переворот будет успешным и что ЦРУ выдавало желаемое за действительное, утверждая, будто переворот плохо организован.

Но это была не единственная и не самая важная ошибка. Куда более серьезным было неверное представление Буша о людях, осуществлявших переворот, и о том, какой тактики следует придерживаться в отношениях с ними. А ведь не могло быть сомнений относительно того, что за люди Крючков, Язов и Павлов. Они стояли за применение железного кулака, чтобы воспрепятствовать распаду Советского Союза, и явно нацелились заблокировать договор о новом союзе. Бессмысленно было надеяться, что они продолжат процесс реформ,

Далее: они были решительно против тех компромиссов в области внешней и военной политики, о которых Горбачев договорился с Соединенными Штатами и с Западом вообще. Крючков сочинил целую серию жутких историй об усилиях американской разведки подорвать Советский Союз. Язов постарался шулерским путем нарушить договор о сокращении обычных вооружений в Европе и своей несговорчивостью задержал на годы заключение договора о сокращении стратегических вооружении. Что же до Павлова, то с самой первой недели своего пребывания на посту премьер–министра он винил западных банкиров, или западных бизнесменов, или западные правительства в проблемах советской экономики и достаточно ясно дал понять, что выступает против более тесных экономических связей с Западом. Неужели такую группу людей должен был поддерживать президент США, даже если бы ей удалось на какое- то время захватить власть? Неужели стремление не обидеть лидеров переворота принесло бы какую–то пользу Соединенным Штатам?

Наконец, стремясь не сжигать мосты, которых никогда не существовало, мы игнорировали влияние, какое заявления американских руководителей и американская политика могут оказать на развитие событий в Советском Союзе, Это вопрос сложный, поскольку в России слова не всегда понимают в том смысле, какой мы вкладываем в них в США, но заявления американских руководителей несомненно могут поддержать благоприятные тенденции и подорвать неблагоприятные. Очевидным примером является использование Рональдом Рейганом термина «империя зла». Хотя в свое время этот термин оскорбил советских руководителей, он немало способствовал подрыву законности Советской империи, особенно потому что Рейган тотчас признал благоприятные перемены, которые начали там происходить.