Смерть консулу! Люцифер

— Предоставляю вам смягчить их, если сочтёте нужным. Граф Вольфсегг может упорствовать в свой слепой ненависти к Наполеону. Какое мне дело до этого! Я убеждена, что он будет очень доволен, что вы наконец разделяете его взгляды, и даже не вспомнит обо мне. Относительно женщин у него плохая память, как у большинства мужчин. Вы составляете исключение, так как всё ещё думаете о хорошенькой Магдалене. Дядя очень любит её и в её лице хочет загладить свой грех. Поклонитесь ей от меня. Я была бы очень счастлива, если бы по окончании войны могла поздравить вас обоих.

Антуанета говорила не останавливаясь, с видимым нетерпением. Мысли её были заняты предстоящим празднеством. Она несколько раз смотрела на часы и наконец подошла к зеркалу, чтобы поправить свою диадему.

Молча стоял перед ней Эгберт. Он не узнавал своей прежней богини в тщеславном существе, преданном одному наслаждению и заботе о своей красоте. Горькое чувство разочарования овладело им. Когда она замолчала и взглянула на него в ожидании, что он простится с ней, Эгберт настолько забылся, что воскликнул:

— Антуанета!

В этом возгласе слышалась жалоба, упрёк, вся горечь наболевшего сердца.

Антуанета отошла от зеркала. Глаза её искрились от гнева, на щеках выступил яркий румянец.

— Месье Геймвальд, — сказала она, гордо вскинув голову, — надеюсь, вы не станете читать мне наставления от имени моего дяди. У вас для этого слишком много такта. Я желала бы расстаться с вами в дружеских отношениях.

Эгберт молча поклонился ей и вышел из комнаты.

Она не подозревала, как она глубоко огорчила его, но у ней сжалось сердце, когда он скрылся за дверью. Слёзы подступили к её глазам; она опустилась в кресло и закрыла лицо обеими руками.

Она чувствовала, что безнаказанно нельзя отрешиться от впечатлений и воспоминаний юности. Они ещё раз предстали перед ней в лице Эгберта; теперь она навсегда простилась с ними. Мрачная будущность открылась перед ней.

Вошла молодая графиня Мартиньи.

— Наконец-то он ушёл! Давно нора! Посмотри, какой прелестный букет фиалок прислал тебе Камбасарес. Он хочет сделать честь своему прозвищу герцога Пармского. Как смешны эти вновь пожалованные дворяне со своими титулами. Да не гляди же так печально. Верно, этот Геймвальд опять заволок небо перед тобою своим немецким туманом. Твой приятель не дурен собой, но имеет вид школьного учителя.

Антуанета сделала над собой усилие, чтобы улыбнуться.

— Ты права, — ответила она, — Эгберт и Вольфсегг сухие педанты без фантазии и страстей. Я не намерена испортить себе жизнь в угоду их причудам.

В это время Эгберт шёл по улице к своему отелю.

Погода была холодная и сырая. Шёл мелкий пронизывающий дождь. Мрачное нависшее небо согласовалось с его внутренним настроением. Теперь всё кончено для него. Развязка наступила неожиданно. Он чувствовал личную ненависть к Бонапарту. Дело отечества слилось с его собственным делом. Император осыпал милостями его смертельного врага, бросил в тюрьму его друга; демоническая сила этого человека погубила Антуанету.

Наполеон отнимал у монархов короны, свободу у народов, у него он отнял и разрушил идеал.

— Я возвращаюсь на родину с чистой совестью и свободным сердцем, — сказал себе Эгберт, — но я во многом обеднел. Поблек навсегда цветущий венок моих верований и надежд!

Чувство глубокого спокойствия наполнило его сердце. События, связанные с его пребыванием в Париже, казались ему образами далёкого прошлого. Вместо прежних неясных мечтаний и стремлений перед ним предстала грозная действительность. Воображению его рисовалась война со всеми её ужасами, быть может, с уничтожением немецкой нации и последних остатков священной Германской империи.

На соседней улице послышался бой барабанов.

— Это полк из Испании, — говорили прохожие. — Он идёт в Страсбург!

У Эгберта дрогнуло сердце.

Войдя в свою комнату, он вспомнил о письме Беньямина, которое ему передала Антуанета. Он надеялся, что Бурдон подробно сообщит ему о причинах, вызвавших его арест, и о средствах его освобождения. Но письмо состояло из нескольких прощальных слов и вложенной в него копии с метрического свидетельства, подписанной священником и пономарём церкви St.-Sulpice.

Эгберт поспешно прочитал её:

«Мария Магдалена, дочь Атенаис Дешан, родилась 13 ноября 1790 года в Париже, в приходе St.-Sulpice...» В числе свидетелей при крещении подписался Армгарт, секретарь графа Вольфсегга.

«Теперь не может быть никакого сомнения, что Магдалена дочь графа Вольфсегга! — сказал про себя Эгберт. — Но, кажется, и Антуанета знает эту тайну. По-видимому, эта одна из причин её досады против графа Вольфсегга. Неужели она завидует привязанности отца к дочери!»

— Магдалена, моя дорогая! — невольно произнёс Эгберт, мысленно простирая к ней руки.

Часть IV

Глава I