Смерть консулу! Люцифер

— Ты останешься ночевать в этой гостинице, — сказал Эгберт. — Я поговорю с хозяйкой, может быть, она согласится поместить тебя в своей комнате. Завтра ты должна нанять лодочника, который перевёз бы тебя через реку. Магдалена, вероятно, беспокоится о тебе.

— Я готова исполнить ваше приказание. Но все толкуют, что завтра будет здесь битва. Что это такое? Позвольте мне посмотреть на неё.

— О, милая невинность! — воскликнул Гуго, целуя Кристель. — Она хочет видеть битву! Непостижимая ирония судьбы! Сотни тысяч людей вооружились пушками, ружьями и саблями, чтобы взаимно убивать друг друга. Какая цель всего этого? Чтобы доставить невиданное зрелище наивному ребёнку!

Из окон гостиницы слышалась хоровая песня с припевом: «Pereat Hapoleon!»

Часы на башне пробили полночь.

Глава II

— Победа! Победа! Бейте сбор! Поставьте знамя в бреши ограды! — раздаётся голос полковника на кладбище Асперн.

— Да здравствует Австрия! — отвечают в один голос солдаты.

Из церкви, из простреленных, пылающих и разрушенных домов, из садов, кустарника, изгородей появляются тёмные фигуры с лицами, почерневшими от пороха, в разорванных мундирах, с оружием в руках. Это уцелевшие остатки блестящей, нарядной армии. Здоровые идут быстрым шагом, гордо подняв головы; медленно плетутся раненые, собрав последние силы.

Кончился день двадцать первого мая, навсегда памятный в австрийской истории. Непобедимый Наполеон в первый раз потерпел поражение. Бой, прекращённый с наступлением ночи, должен был возобновиться на следующий день с новой силой. На клочке земли, пропитанном кровью нескольких сотен людей, павших во время пятичасового боя, развевается чёрно-жёлтое знамя Габсбургов с двойным орлом империи.

План эрцгерцога был приведён в исполнение.

При ярком сиянии майского солнца и безоблачном небе около четырёх часов пополудни выступило австрийское войско из Штаммерсдорфа.

Корпус генерала Гиллера, составлявший авангард, двинулся к Асперну. Два часа спустя должен был прибыть Розенберг в Эслинген. Пространство между обеими деревнями, отстоящими одна от другой на полмили, занято было войсками Гогенцоллерна и конницей Иогана Лихтенштейна.

Деревня Асперн далеко раскинулась в длину со своими каменными домами и садами. От Дуная проложена к ней большая дорога через лесок. В конце её виднеется церковь и кладбище, обнесённое кирпичной оградой. К северу от деревни находится насыпь и бруствер, которыми французы воспользовались для своих укреплений. На всех улицах у них возведены баррикады из телег, плугов, крестьянского домашнего скарба, кольев и досок. Все дома заняты французами; они стреляют из окон и крыш в смельчаков, которым удаётся влезть на бруствер. Метко бьют их ружья. Но австрийцы смело идут на приступ. Вид неприятеля ещё более воодушевляет их. Мрачно нависает тёмная туча дыма; всё чаще и чаще сверкают огни пушек; поднимается зарево; несколько домов объяты пламенем. На узком клочке земли бьются десять тысяч человек, как волны разъярённого моря. По временам, заглушая рёв пушек и шум оружия, раздаётся громкий возглас: «Vive l’Еmреrеur!» или «Vorwärts, Haus Oesterreich hoch!» На минуту наступает перерыв; начальники наскоро приводят в порядок свои войска, раненые выбывают из строя; среди внезапно наступившей тишины слышатся стоны умирающих. Затем опять раздаётся громкая команда начальников: «Еn avant!», — с одной стороны, и: «In Reih und died!», — с другой, и битва продолжается.

Груды трупов лежат перед бруствером, который окончательно взят австрийской пехотой. Французы в беспорядке бегут к реке вдоль большой дороги.

С восточной стороны на помощь австрийцам подошла в это время колонна Беллегарда; другому австрийскому генералу, Ваканту, удалось овладеть церковью. Но деревня ещё занята неприятелем. Маршал Массена хочет во что бы то ни стало отстоять её, так как это самый важный пункт французской позиции. Он упорно защищает каждый метр земли. Свистят пули; черепицы крыш падают на осаждающих, которые топорами и прикладами ружей выламывают двери и бросаются навстречу неприятелю. Битва превратилась в множество единичных схваток в садах, у пылающих домов, на баррикадах, полуразрушенных пушечными ядрами. Но тут среди шума внезапно раздаётся барабанный бой. Французы усиленным маршем входят в деревню с южной стороны. Австрийцы поспешно смыкают ряды, чтобы встретить удар неприятеля. За домами поднимается облако пыли — французская конница идёт в атаку. Начинается оглушительная ружейная стрельба, которой, кажется, не будет конца. Под градом пуль падают люди и лошади. Ещё момент — и французская конница обращается в бегство. Опрокидывая друг друга, скачет она через трупы и через живых людей; баррикады на каждом шагу преграждают ей путь; австрийские штыки встречают их на перекрёстках улиц. За деревней, в маленьком лесу, состоящем из ольхи и березняка, на пне с обнажённой головой сидит маршал Массена. Мимо него бегут побеждённые. В бессильной ярости смотрит он на них; глаза его налились кровью, как у вепря, посаженного в клетку.