Смерть королей

Его кольчуга была дорогой, седло и пояс украшены серебром, а руки густо увешаны драгоценными браслетами. Лошадь незнакомца занервничала, и он сильно ударил ее по шее, заставив только шагнуть в сторону на мягком грунте. Хэстен наклонился и погладил разволновавшегося жеребца.

- Ярл Кнут принесет Ледяное Зло, - сообщил он мне.

- Ледяное Зло?

- Это его меч, - пояснил Хэстен, - вы с ним будете драться среди ветвей орешника. Это мой ему подарок.

Кнут Ранульфсон слыл величайшим мечником среди всех датчан, просто волшебник с мечом, человек, который улыбался, убивая, и гордился своей репутацией. Признаюсь, при словах Хэстена я почувствовал дрожь страха.

Поединок в пространстве, окруженном ветвями орешника, ритуальный поединок, и итог мог быть только один - смерть. Он будет демонстрацией мастерства Кнута.

- Будет приятно его убить, - сказал я.

- А разве твои ангелы не говорили, что это ты умрешь? - удивленно спросил Хэстен.

- Мои ангелы?

- Хорошая идея, Сигурд-младший привез их нам. Двух таких хорошеньких девчушек. Мы ими насладились, как и большинство наших воинов.

Так значит, всадник рядом с Хэстеном был сыном Сигурда - щенок, который хотел драться со мной в Честере, и нападение на Туркандин - его рук дело, его обряд посвящения, хотя, не сомневаюсь, отец послал воинов постарше и помудрее удостовериться, чтобы сын не наделал фатальных ошибок.

Я вспомнил мух на теле Лудды, грубо нарисованного ворона на римской штукатурке.

- Когда ты умрешь, щенок, - сказал я ему, - я прослежу, чтобы у тебя не было меча в руке. Я пошлю тебя гнить в Хель. Посмотрим, как тебе это понравится, кучка мышиного дерьма.

Сигурд Сигурдсон вытащил меч, и вытащил очень медленно, как бы показывая, что не собирается нападать прямо сейчас.

- Он зовется Огнедышащий Дракон, - сказал он, держа лезвие вертикально.

- Меч как раз для щенка, - насмешливо сказал я.

- Хочу, чтобы ты знал, как зовется меч, который тебя убьет, - сказал он и вывернул голову жеребца, будто намереваясь врезаться в меня, но лошадь привстала на дыбы, и молодому Сигурду пришлось вцепиться за гриву, чтобы удержаться в седле. Хэстен снова наклонился и схватил жеребца за уздечку.

- Убери меч в сторону, господин, - сказал он мальчишке, потом улыбнулся мне. - У тебя есть время до вечера, чтобы сдаться, - сказал он, - а если не сдашься, - его голос посуровел, опережая мой возможный комментарий, - то все вы умрете.

- Но если ты согласишься, лорд Утред, мы пощадим твоих людей. До вечера! - он повернул коня, волоча за собой молодого Сигурда. - До вечера! - крикнул он снова, удаляясь.

Эта война - за гранью моего понимания, подумал я. Зачем ждать? Если только Хэстен и правда так боится потерять четверть или треть своих сил. Но если это на самом деле авангард великой армии датчан, то нет смысла слоняться около Шроббесбурха.

Им нужно быстро и жестко ударить в мягкое подбрюшье саксонской Мерсии, а затем пересечь Темез, опустошая Уэссекс.

Каждый день, что датчане теряли в ожиданиях, был еще одним днем, который позволял собрать фирд и привести воинов из земель саксов, если только мои подозрения не были верны, и этот удар датчан был обманом, потому что реальная атака наносилась где-то в другом месте.

Еще больше датчан собралось в окрестностях. Поздним утром, когда дождь наконец закончился и солнце проглянуло сквозь облака, мы увидели больше дымов в восточной части неба.

Сначала струйка дым была тонкой, но быстро становилась гуще. Вскоре появилось еще две. Датчане громили близлежащие деревни, а другой отряд перешел реку и патрулировал изгиб, поймавший нас в ловушку.

Осферт нашел две лодки - просто шкуры, натянутые на ивовые прутья, и хотел сделать большой плот, как тот, который мы нашли, чтобы пересечь Узе, но присутствие датских всадников покончило с этой идеей.

Я приказал своим людям укрепить баррикаду поперек перешейка балками и стропилами, чтобы защитить людей из фирда и направить атакующих на стену из щитов.

У меня почти не было надежды пережить решительную атаку, но люди должны быть заняты, и потому они снесли шесть домов и перенесли бревна к перешейку, где баррикада медленно становилась всё более грозной.

Священник, нашедший убежище в Шроббесбурхе, прошел вдоль моей линии обороны, раздавая людям небольшие кусочки хлеба. Они становились перед ним на колени, а он клал крошки им в рот, а затем добавлял щепотку почвы.

- Зачем он это делает? - спросил я Осферта.

- Из земли мы пришли, господин, и в землю уйдем.

- Мы не уйдем никуда, пока Хэстен не атакует, - возразил я.

- Он боится нас?

Я покачал головой.

- Это ловушка, - ответил я, я побывал уже в стольких ловушках с того момента, как меня попытались убить в день Святого Алнота, и когда меня призвали заключить договор с Эориком, и когда я сжег корабли Сигурда, а также устроил трюк с ангелами. Но теперь, как я подозревал, датчане подготовили самую большую ловушку, и она сработала, потому что во второй половине дня на противоположном берегу реки случилась какая-то паника и патрулировавшие берег датчане пришпорили своих лошадей, направив их на запад.