Смерть королей

На нем был изображен гарцующий белый олень со свирепым взглядом и двумя христианскими крестами в качестве рогов, полотно было освещено низкими лучами солнца и развевалось по ветру, и темно-красный цвет флага алел в последнем свете дня как вскипающая кровь.

Мы поскакали на север в обход города, пересекли небольшую реку и затем взобрались на пологий склон, ведущий к одному из тех укреплений, которые построили древние по всей Британии.

Этот форт был выстроен на вершине мелового холма, и отец Эдмунд сказал мне, что он назывался Баддан Бюриг и что местные верили, что дьявол танцует здесь зимними ночами.

У него было три стены, сложенных из известняка и поросших травой, и два замысловатых входа, у которых паслись овцы, они выходили на дорогу, по которой пришлось бы проехать Этельволду, если бы он захотел отправиться на север к своим датским друзьям.

Первым побуждением Эдварда было заблокировать дорогу на Винтанкестер, но этот город был защищен стенами и гарнизоном, и я убедил его, что большая опасность заключается в том, что Этельволд сбежит из Уэссекса.

Наше войско под королевскими флагами растянулось до линии горизонта. Уимбурнан лежал всего в паре миль к юго-востоку от нас, для любого, кто смотрел на нас из города, мы должны были выглядеть угрожающе.

Нас освещали низкие лучи солнца, на котором сверкали кольчуги и оружие, а непокрытые травой куски стен Баддан Бюрига сияли белизной.

В низких лучах солнца трудно было рассмотреть, что происходит в городке, но я заметил людей и лошадей около дома Этельволда и различил людей, собирающихся на улицах, хотя пока еще ничего не было предпринято для защиты дороги к этому величественному зданию.

— Сколько у него людей? — спросил Эдвард. Он задавал этот вопрос уже дюжину раз с тех пор как мы повстречали отца Эдмунда, и дюжину раз ему ответили, что мы не знаем, что никто не знает, что, возможно, у него сорок человек, а, может, четыреста.

— Недостаточно, господин, — сказал я в этот раз.

— Что… — начал он, затем внезапно остановился. Он собирался спросить, что нам следует сделать, но затем вспомнил, что он король и что сам должен дать ответ.

— Тебе он нужен живым или мертвым? — спросил я.

Он посмотрел на меня. Он знал, что должен принять решение, но не знал какое. Отец Коэнвульф, который был его учителем, попытался было дать совет, но Эдвард резко его оборвал взмахом руки.

— Я хочу, чтобы он предстал перед судом, — сказал он.

— Вспомни, что я сказал тебе, — произнес я. — Твой отец избавился бы от многих неприятностей, если бы просто убил Этельволда, так почему бы тебе не позволить мне пойти туда и прикончить ублюдка?

— Или позволь мне, господин, — вызвался Стеапа.

— Он должен предстать перед судом витана, — решил Эдвард. — Я не желаю начинать свое царствование с убийства.

— Аминь и хвала Господу, — сказал отец Коэнвульф.

Я поглядел на долину. Если Этельволд и собрал какое-нибудь войско, это не было заметно. Я мог увидеть только кучку лошадей и недисциплинированную толпу.

— Просто позволь мне убить его, — повторил я, — и проблема будет решена до заката.

— Разреши мне поговорить с ним, — настаивал отец Коэнвульф.

— Урезонь его, — обратился Эдвард к священнику.

— Разве можно урезонить загнанную в угол крысу? — поинтересовался я.

Эдвард проигнорировал это замечание.

— Скажи, что он должен сдаться на нашу милость, — велел он отцу Коэнвульфу.

— Предположим, что вместо этого он решит убить отца Коэнвульфа, мой король? — спросил я.

— Я в руках Господа, — сказал Коэнвульф.

— Лучше бы ты был в руках лорда Утреда, — прорычал Стеапа.

Теперь солнце стояло прямо у линии горизонта, ослепительный красный шар завис на осеннем небе. Эдвард выглядел смущенным, но по-прежнему хотел казаться решительным.

— Тогда вы пойдете втроем, — твердо объявил он, — а разговаривать будет отец Коэнфульф.

Отец Коэнвульф читал мне наставления, пока мы спускались вниз по холму. Я не должен никому угрожать, я не должен говорить, пока со мной не заговорят, я не должен дотрагиваться до меча, а леди Этельфлед, настаивал он, должна быть сопровождена к мужу.

Отец Коэнвульф был бледен и строг, один из тех непоколебимых людей, которых Альфред любил назначать учителями и советниками.

Он был умен, конечно, все любимые священники Альфреда обладали острым умом, но слишком готов проклясть грех, что, естественно, означало, что он не одобряет нас с Этельфлед.

— Ты понимаешь, о чем я говорю? — спросил он требовательно, когда мы достигли дороги, которая представляла собой просто истоптанную колею между нестрижеными живыми изгородями. Над полями летали трясогузки, а вдалеке, за городом, на небе темнела большая стая скворцов.

— Я никому не угрожаю, — сказал я весело, — ни с кем не говорю и не прикасаюсь к мечу. Может, будет проще, если я перестану дышать?

— И мы должны доставить леди Этельфлед до надлежащего ей места, — твердо сказал Коэнвульф.

— И где надлежащее ей место? — спросил я.

— Это решит ее муж.

— Но он хочет отправить ее в монастырь, — заметил я.

— Это решение ее мужа, лорд Утред, — сказал Конвульф, — значит, такова ее судьба.