Смерть Кощея Бессмертного

Он ткнул приготовленной для приношения стрелой в раскосое лицо росомона. Режа пальцы, сильными руками кузнеца перехватил и вырвал занесенное над ним лезвие. Ударил в шею разинувшего рот гота, развернулся, отбивая удар и пропуская удары в спину. Один из всадников метнул пилум[65], пронзая могучую грудь кузнеца. Якун пошатнулся и завалился на спину…

Готы и росомоны, яростно крича, разили росов. Дуб Перуна безмолвно смотрел на избиение, даже листья на его кроне не шевелились. Старейшины росов умирали и боролись за жизнь в молчании.

Лучезар сбил с ног дюжего гота. Бросился под копыта коня, уворачиваясь от тяжелой фрамеи[66]. Перехватив древко, легко выдернул всадника из седла и пригвоздил к земле. Оглянувшись на поляну и закричав от отчаяния от увиденной резни, бросился в кусты. Один из росомонов послал вослед стрелу.

— Ушел, — огорченно пробормотал он.

На глаза росомона попался бегущий навстречу длиннобородый дед. На груди старейшины расплылось огромное красное пятно. Глаза старика были широко раскрыты и ничего перед собой не видели. Росомон просунул руку в аментум[67] и высоко поднял дротик…

Конные сотни с гиканьем и леденящим сердце визгом влетали в раскрытые ворота городища. Над головой всадников были занесенные копья и мечи. Празднично накрытые снедью столы опрокидывались под грудью коней. Женщины и дети с криками бежали из-под копыт коней под защиту домов. Фрамеи готов пронзали спины бегущих, срастали тела с землей.

На площади, окружив гонтину с идолами, мужчины пробовали оказать сопротивление, метали во всадников дротики и стрелы, не давая приблизиться, но силы были неравны. Росы к бою не готовились. Росомоны и готы окружили площадку. Вскинулись сотни луков, на защитников пролился дождь из стрел.

— Хэй! — Всадники пришпорили коней, опустили вниз наконечники копий. Вскинув коней на дыбы, всей тяжестью обрушились на заслон росов. От крика не выдержала, взметнулась с насиженного места в небо аистиная пара. Покинула гнездо. Несколько готов в охотничьем азарте вскинули луки…

— Римляне беглых рабов и разбойников распинают. Росы, как племя непокорное, взбунтовавшееся против царя готского Германариха, заслуживают того же. — Винитар вытер о полу плаща обагренные кровью руки, вымазывая белую ткань. Удовлетворенно посмотрел на распластанные тела росов.

Белые рубахи и штаны росов продолжали напитываться кровью. Алые пятна расширялись, уничтожая белый цвет мира и добрых желаний. Многие еще были живы, дышали с хрипом и свистом, плотно сжав зубы, чтобы враги не слышали.

Винитар возбужденно хлопнул Тарма по плечу.

— Поздравляю с победой! Это твоя заслуга!

— В этом нет моей заслуги, победа принадлежит тебе, Винитар, — Тарм хмуро, кусая ус, разглядывал поверженные тела. — Я только напомнил тебе о том, как воевал с эстами король готов. — Тарм перевел взгляд на гота, насмешливо прищурился.

Тон росомона Винитару не понравился, он так и не понял, издевается тот или говорит серьезно.

— Что ты хочешь сказать? — гот воинственно выпятил подбородок.

— Только то, что это война готов, а мы, всего лишь союзники.

— И что? Ты чем-то недоволен?

— Мне не нужны лишние лавры, это твоя победа. — Тарм обвел рукой поляну, на которой лежали шестьдесят девять тел.

Лицо Винитара вспыхнуло, он громко рассмеялся:

— Хорошо, Тарм, принято — это моя победа. Молись Хорсу, что на этой поляне лежат росы, а не росомоны.

— Мы больше доверяем мечу и руке его держащей, — спокойно ответил Тарм.

Винитар отвернулся. Увидел сидящего под дубом Буса, прижимающего к животу алое пятно. Взгляд вождя с ненавистью смотрел на гота.

— Готов ли ты к смерти рос?

— Мы всегда к ней готовы. Вот когда смерть придет к тебе, ты гот, к ней не будешь готов.

Винитар расхохотался:

— Славный воин всегда умирает в бою и смерть для него, хоть и не желанная гостья, но всегда ожидаемая.

— К тебе это не относится.

— Почему?

— Разве ты славный воин? — Голова вождя кружилась, он едва слышал Винитара и почти не сознавая, на грани духовных и физических сил, отвечал. Тем не менее, Бус попытался улыбнуться и прямо посмотреть на гота.

— Ты клялся кровью. Отдал свой меч. Просил мира. Теперь я вижу, какой с готами мир, чем они платят за доверие. Когда-нибудь это поймут росомоны.

Тарм отошел в сторону, не желая слушать роса. Его уши пылали от содеянного стыда. «Мы союзники. На войне все цели хороши, а враг есть враг, к нему нельзя испытывать снисхождение и благородство. Но причем здесь готы?» — думал вождь росомонов.

Винитар вытянул руку, показывая на дуб.

— Распните его! Пусть его дорога к Перуну, языческому богу, будет короткой. — Усмехаясь, посмотрел на Буса. — Вы ведь поклоняетесь ему? Это ваш бог?

— Будь ты проклят, — отозвался архонт.

— Псы кощеевы, — раздался голос Тереса. Он поднял голову и в усилии плюнул на сапог Винитара. — Будьте вы прокляты, — повторил слова Буса и уронил голову, распластав по земле окровавленный оселедец. Стоящий рядом с Винитаром гот, вонзил в неподвижное тело копьё, пригвождая к земле.

— Это тебе за пса, — пробормотал воин.

— Брат, в Ирии[68] встретимся! — прокричал Бус.