Смерть кукловода

— Ничего не подумал, — после паузы отозвался Тополев, — мы же этого мужика даже не знали. Нет, странно, конечно, что он ночью один бродил по лесу рядом с нами, еще и без вещей. Но в жизни каких только случайностей не бывает. А моя группа… — он помолчал, подбирая слова, — совершенно особенная. Да что я вам объясняю? Вы же друг Полины, сами все понимаете.

Теперь уже Стриженов неопределенно замычал. Да, он назвался другом Полины Антоновой, а значит, не имел морального права подозревать детективщицу в убийстве, но ведь в походе были и другие люди.

Стриженов поделился этими соображениями с Тополевым.

— Слушайте, — отозвался проводник, — эти писатели, конечно, странные. Ни на кого не похожие. У них свой мир. Особенно у детективщиков, еще бы, они же все время придумывают убийства. Но я давно знаю эту компанию и за каждого из них готов поручиться.

— За всех готовы поручиться? Даже за Викторию и Нину? С ними-то вы только в этом году познакомились, — недоверчиво переспросил Стриженов, который никогда бы не стал ручаться за малознакомых людей.

— А вы и этих девчонок подозреваете? — искренне изумился Тополев. — Да они даже в туалет вместе ходили, чтобы не так страшно было. В горах первый раз, всего боялись. На вершины еле ползли. Не могу представить, чтобы они среди ночи пошли прогуляться по лесу и напали на незнакомого человека.

Дмитрий улыбнулся. Такую сцену он тоже не мог представить. Но ведь все могло быть иначе. Вряд ли человек был незнакомым, скорее, кто-то из участников похода знал Игоря Солоновского и имел веские причины столкнуть его со скалы.

Стриженов уже хотел попрощаться с проводником, но тут ему пришла в голову еще одна мысль.

— Евгений, я вы помните, кто первый заметил тело? И кто как реагировал?

На другом конце провода раздался глубокий вздох.

— У меня завтра новый поход. Мне еще продукты до ночи паковать, снаряжение проверять, вещи собирать. А вы донимаете меня какой-то ерундой. Я первый заметил тело, потому что шел впереди. И реакция была обычная, девушки испугались, закричали. Потом все отошли в сторону и молча ждали приезда полиции. Всё. Больше рассказывать нечего.

Евгений резко положил трубку. Дмитрий презрительно хмыкнул: «Тоже мне, мученик, не может отвлечься от сборов и ответить на пару вопросов».

Отложив телефон, журналист сел за узкий письменный стол в углу комнаты и набросал список подозреваемых. Для чистоты эксперимента включил в него всех участников похода и постарался прикинуть, кто из них имел средство, мотив и возможность убить реставратора.

Получалось, что все и никто. Все походники были ночью в лагере, каждый из них мог выйти из палатки, встретиться с Солоновским и столкнуть его со скалы. Но зачем кому-то это делать, не ясно.

Дмитрий уже пообщался со всеми туристами: с женщиной-цунами Полиной Антоновой, ее спокойным и сдержанным мужем, с детективным дуэтом Морецких, с девушками, случайно или не очень оказавшимися в горах вместе с детективщиками, и с незаменимым и прекрасным проводником Тополевым. На первый взгляд, все они вызывали у Дмитрия симпатию, никто не выглядел хладнокровным убийцей. Особенно нравилась журналисту Полина Антонова. Мало кто мог устоять перед обаянием этой женщины-стихии. И все же Стриженов был уверен, что как минимум один из туристов виновен в гибели Солоновского. Почему как минимум? Все шестеро жили в палатках по двое, и вряд ли один из них мог ночью уйти в лес, не привлекая внимания соседа.

Пообщавшись с походниками, Стриженов не мог исключить ни одного из них. И не мог найти других подозреваемых. В лесу больше никого не было. В этом он убедился после разговора с Тополевым.

Дмитрий снова посмотрел на список подозреваемых. Некоторое недоверие вызвали у него Анна и Андрей Морецкие, рассказавшие сомнительную историю о краже, а также слишком молчаливая и тихая Нина Фадеева, с этими ее странными пятнами на шее. Но возможно, это было лишь первое впечатление, не имеющее отношения к истине.

Стриженов хотел закончить на сегодня с делами и дойти до какого-нибудь бара, когда его телефон стал жужжать и подпрыгивать на письменном столе. На дисплее высветилось «Мама».

— Привет, мам. Ты что так поздно? Случилось что-то?

— Дима, как хорошо, что ты ответил. Нет, ничего не случилось. Глупость. Понимаешь, соседка зашла, Ольга Аркадьевна, и сказала, что в последнем номере вашей газеты не было твоих статей. Куда, говорит, твой Дима делся? Может, его уволили или пристукнули в темном переулке? Я ее, конечно, сразу за дверь выставила. Но испугалась. Ты давно не звонил, думаю, мало ли что? У тебя работа опасная.

Стриженов улыбнулся.

— Мам, да что ты вечно слушаешь этих соседок? Они тебе насочиняют. Ну, не было статьи, и что? В следующем номере будет две или три. Все хорошо у меня.

— И слава богу! А ты где сейчас?

— В Москве, в командировке. Расследую одно неопасное дело.

— Неопасное, скажешь тоже. Помнишь историю с депутатом? Ты тогда тоже говорил, что дело не опасное, а потом тебя еле живого в больницу доставили.