Смерть кукловода

Около шести вечера Дмитрий посадил Марго в такси, она собиралась встретиться в ресторане с подругами. Сам доехал до отеля, переоделся из одежды «приличной», по мнению Марго, в то, что нравилось ему. И отправился на Воробьевы горы на встречу с Лисой. Ехать куда-то на такси в пятницу вечером — самоубийство, так что Стриженов решил добраться до места на метро. В этой поездке тоже было мало приятного. Казалось, каждый житель и гость столицы просто мечтал ехать со Стриженовым в одном вагоне. Причем как можно ближе к великому и ужасному журналисту. Дмитрий усмехнулся этим мыслям и постарался отодвинуть правую ногу от девушки, воткнувшей острую шпильку сапога ему в кроссовку.

С трудом пробравшись через людское море и выбравшись из подземки, Стриженов нашел здание ресторана, вошел и огляделся. Перед ним был огромный зал со стильным интерьером, дорогой мебелью не из ИКЕА и яркими лампами под потолком. В углу зала за цветастой занавеской стыдливо пряталась маленькая игровая комната. Все как любит многодетная Лиса.

Дмитрий с тревогой покосился на большие столы человек на шесть. Он ожидал чего-то более камерного. Все-таки они с Лисой будут говорить о черном рынке, подделках и аферах. Такие вещи не обсуждают в шумных залах, рядом с незнакомыми людьми. Для них находят укромные уголки и кабинеты.

Пока Стриженов изучал интерьер, к нему, сияя ослепительной улыбкой, подошел официант. Совсем молодой, лет двадцати, высоченный, под два метра, в белоснежной рубашке, с огромными голубыми глазами, Дмитрию он сразу не понравился. При взгляде на него у журналиста возникло стойкое ощущение, что сам он не дотягивает внешностью до этого Аполлона, а кошельком до пафосного московского заведения.

— Вы бронировали столик? — спросил официант, улыбаясь широко, но как-то презрительно.

— Нет, — равнодушно отозвался Стриженов. И прежде чем официант успел что-то сказать, добавил: — Моя подруга бронировала. Ее зовут, — он на секунду запнулся, — Алиса Куратова.

Молодой человек заглянул в толстую тетрадь и жестом указал на соседнее помещение. Дмитрий сделал несколько шагов, вошел во второй зал и удовлетворенно кивнул. Это помещение понравилось ему гораздо больше предыдущего: небольшое, с панорамными окнами, круглыми чайными столиками и мягкими креслами, оно было создано для тихих приватных бесед. Дополняла интерьер огромная люстра со множеством ламп, закованных вместо плафонов в винные бутылки. Из окон ресторана открывался сказочный вид на вечерний город в желтых пятнах фонарей. Поблизости виднелся стадион «Лужники» и мерцающие в темноте башни Москва-Сити.

А за одним из столиков у самого окна сидела изящная огненно-рыжая женщина лет сорока. На ней были длинное, ниже колен, вязаное платье темно-зеленого цвета, высокие сапоги, за спиной на кресле чуть покачивалась ее сумочка. Женщина любовалась видом из окна и рассеянно постукивала по столу длинными тонкими пальцами. Стриженов нервно сглотнул и подумал, что ей ужасно идет прозвище Лиса, что когда-то давно он любил ее, тонкую, рыжую, тогда совсем юную, и отголоски этого чувства до сих пор живут в его душе.

Двумя широкими шагами он преодолел разделявшее их расстояние. И, подчинившись внезапному порыву, обнял Лису за плечи, поцеловал в макушку, вдохнул знакомый аромат духов DOLCE&GABBANA. Это были любимые духи Лисы. В холодное время года пряное облако аромата окутывало ее, как теплый платок. А потому стоило Стриженову почувствовать этот запах в магазине, на улице или в общественном транспорте, он в ту же секунду вспоминал хитрую улыбку и копну рыжих волос.

— Здравствуй, Лис. — Он сел напротив, заглянул в лукавые глаза цвета меда. Внимательно рассмотрел подругу и, кажется, различил вокруг глаз новые морщинки и едва заметную вертикальную складку на лбу. В семье Дмитрия эту линию называли «складка гордеца». Что ж, Лиса редкостная гордячка. К тому же его ровесница. А после сорока морщинами никого не удивишь.

— Здравствуй. — Она улыбнулась и так же внимательно посмотрела на Стриженова. Вероятно, тоже отметила, как он постарел.

— Как живешь?

— Прекрасно. А ты? — Лиса прищурилась. — Не женился?

— Нет. — Стриженов засмеялся. — Конечно нет. Я в порядке, Лис. Разве что снова в погоне за сенсацией. Весь в расследовании.

— Значит, с вежливостями закончим и поговорим о деле. — Лиса мгновенно оценила ситуацию. — А уж потом как пойдет. Расскажешь о новом расследовании? У тебя там что-то про живопись и предметы искусства?

— Скорее, про смерть в горах при странных обстоятельствах, — признался Стриженов.

Лиса удивленно приподняла левую бровь.

— А при чем здесь черный рынок живописи?

— Не знаю. Просто догадка.

Лисе не нужно было объяснять, что такое профессиональное чутье, так что она понимающе кивнула и приготовилась слушать. В середине рассказа достала блокнот и ручку, сделала пару пометок. Стриженов улыбнулся: ох уж эти профессиональные привычки.

— Да, запутанное дело о внезапной смерти гениального реставратора. Интересно, — задумчиво протянула Лиса, дослушав историю, — чем я могу тебе помочь?